Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями
Шрифт:
Едва убедившись в том, что Рита вполне может быть виновницей ее заточения, Галка принялась вспоминать:
«Плацдарм, плацдарм… Старуха твердила о плацдарме. Что за этим скрывается?»
В голове Исаевой заработал миниатюрный компьютер. Он обрабатывал данные, откидывал лишнее, отсеивал шлак, оставляя бесценные крохи полезной информации. Листок из блокнота с номером телефона, обрывки разговора с Кристиной, газета, открытая на соответствующей странице… Факт подгонялся к факту, кирпичик ложился к кирпичику,
– Она сняла где-то квартиру, совсем недавно. Кажется, при помощи Кристины.
Бабкин растерянно почесал в затылке. Он не видел в аренде квартиры ничего необычного. Из-за чего здесь можно убить? Впрочем, кто их знает, эти жестокие местные нравы.
«Старуха сказала «плацдарм», а в выборе слов она, похоже, была довольно точна. Плацдарм для какого сражения потребовался Рите Сысоевой?»
– Найдем квартиру, а там расчлененные бабы! – мечтательно вздохнул он.
– Тебе лишь бы бабы! – упрекнул Илюшин. – Хотя б и расчлененные. Учти, я не одобряю твоих фантазий. Слышишь, Саш?
– Слышу-слышу! – отозвалась Стриженова, глядя в окно. – С чего вы начнете?
– Ну, для начала надо бы встретиться с Ритиной подругой.
– О, Курятина! – обрадовался Бабкин. – Бюст, помноженный на блонд!
Саша обернулась к Макару и прострелила его взглядом навылет.
– Твоя фраза?
– Я мог бы и сам придумать эту формулировку, – обиделся Сергей. – Почему сразу Илюшин?
– Потому что он любитель блондинок и бюстов!
– Именно поэтому я встречаюсь со стройной шатенкой, – скромно подтвердил Макар. – Тренирую дух и плоть.
Саша не улыбнулась шутке, а только сощурилась по-кошачьи. Еще некоторое время назад она смущенно отошла бы в сторону при одном лишь упоминании Кристины и постаралась ничем не выказать своего раздражения. Но Шавлов менял людей и за более короткий срок. Стриженова была не в восторге от того, что Илюшину предстоит встречаться с местной длинноногой нахалкой, вившейся вокруг него весь вечер, точно моль вокруг соболиной шубы, и она ясно дала это понять. По прежним правилам Саши ревность была неправильной эмоцией, и демонстрировать ее не следовало. Но ей сейчас было наплевать на правила.
Илюшин некоторое время смотрел в прищуренные синие глаза, а потом сказал:
– Серега, езжай к Курятиной без меня.
– Э-хм? – озадачился Бабкин. Что в переводе с мужского на мужской означало «Ты тут главный или нет? Хватит идти на поводу у своей красотки».
– У-гм, – утвердительно ответил Илюшин. Что означало «Посмотрел бы я на тебя в этой ситуации».
Сергей вздохнул и покорился судьбе.
– Давай адрес, где искать эту вашу Курятину. Саш, можно еще раз по пунктам, что сказала Галя?
Он вытащил блокнот и приготовился записывать.
Черт, как же плохо, что Илюшин сбежал с корабля в самом начале плавания! Его-то Курятина знает и, судя по всему, была бы счастлива с ним побеседовать. А кто такой для нее Бабкин? Хмырь с бугра. Причем в прямом смысле, ибо домишко его стоит на холме.
– А ты чем будешь заниматься? – хмуро осведомился он. Вопрос должен был прозвучать как упрек, поскольку Бабкин был уверен, что ничем путным.
– Мне надо навестить Олега Сысоева, – неожиданно сказал Илюшин. – Есть предмет для беседы.
Дом Олега встретил Макара тишиной. Конечно, эта была тишина в исполнении Сысоевых, то есть никто не голосил, не костерил на чем свет стоит непутевого алкаша Гришу и не цитировал малоизвестного Пушкина. Но на кухне гудел общий разговор, звенели ложки, а в дальних комнатах вполголоса ругался пылесос, засосавший что-то неперевариваемое. Под ноги Макару при входе выкатился кот Берендей и деликатно мяукнул, намекая, что пора бы его покормить.
– Прости, дружище, это не ко мне. – Макар потрепал Берендея по толстому загривку. – Я бы на твоем месте мышей ловил.
Умное лицо кота отразило все, что он подумал, услышав это предложение. Берендей негодующе фыркнул, вскинул хвост и пошел, модельно качая пушистыми бедрами, в сторону кухни.
Макар прислушался. Вычленить из разноголосицы тембр Олега ему не удалось, и он заключил, что Сысоев со всеми вместе не обедает. «Главное, чтобы на работу не сбежал». Илюшин не стал звонить и договариваться о встрече, ему было важно застать парня врасплох.
Наудачу дошел он до комнаты Олега, постучал без особой надежды на успех, но изнутри отозвались:
– Макар, входи!
– Откуда ты знал, что это я? – поинтересовался Илюшин, открывая дверь.
Олег, сидевший у стола и что-то мастеривший из деталей радиоприемника, усмехнулся и с удивительной для него словоохотливостью сообщил:
– Ты один стучишься. Остальные просто дверь вышибают. И правильно. Какие у меня могут быть секреты?
«Стадия острого сарказма, – определил Макар. – Взрослеет мальчуган».
Мальчуган, выше его на голову, вернулся за стол.
– Ничего нового?
– Отчего же, – светски сказал Илюшин, пожимая плечами, – кое-что новенькое все-таки есть.
Олег оторвался от своих деталей и пристально взглянул на Макара.
– Раз уж мы так удачно заговорили о секретах, – продолжал Илюшин, – будь любезен, объясни мне, зачем ты соврал?
Несколько секунд Олег молчал. Это было не обычное его молчание, наполненное невысказанными словами, а молчание камня, который уронили и он летит, не зная еще, разобьется ли сам или расколет чью-то голову.