Черный риелтор, или Квадратные метры жулья
Шрифт:
— Да ты со своим карате любого вырубишь, — сказал Митя и улыбнулся.
— Чрезмерная самоуверенность в себе и переоценка собственных возможностей не дает положительных результатов. Поэтому не стоит держать меня за Рембо. И если нас, не дай бог, повяжут, — здесь Аркадий сплюнул три раза и постучал по дереву, — то от родного правосудия вряд ли удастся избавиться малой кровью.
— Пусть будет флот на море, а мужики на воле… — философски подметил Митя.
— Это точно. Так что давай эта схема мошенничества будет нашим последним вариантом, а потом займемся другими делами. Пусть они тоже будут связаны с недвижимостью, но кидать мы уже станем по-другому. И
После внушительного монолога Аркадий отдал отсчитанные деньги другу и сел в кресло. Митя взял четыре тысячи, держа их перед собой на ладонях как младенца, только что вынутого из купели, после чего с просветлевшим лицом сказал:
— Ты даже не знаешь, что ты для меня сегодня сделал…
— За мордобой можешь не благодарить, — шутливо подмигивая, отвечал Аркадий.
— А за деньги?
— Да черт с ним, — сказал Аркадий, задумчиво глядя в окно. Затем перевел взгляд на столик с горящей свечой и предположил: — Да… Прикинь, если кто-нибудь сейчас в бинокль из противоположного дома заглянет…
— Ну и что? — дернул плечом Митя и тоже посмотрел в сторону окна.
— Да так, ничего. Просто подумают про нас: «Вот гомики отрываются!» Впрочем, все это фигня. В бинокль пусть смотрят — лишь бы не в снайперский прицел!
Глава 7
Способ кидания
В небольшом кабинете следователя около стола сидела подавленная Марина. Она потупила взгляд, по ее щекам катились слезы. Девушка не в состоянии была себя контролировать, и они капали и капали одна за другой. За своим рабочим столом расположился симпатичный, свежевыбритый мужчина пятидесяти лет — следователь по особо важным делам Александр Сергеевич Егоров. На нем был недорогой пиджак и несколько заношенные брюки. Подарочные командирские часы скромно выглядывали из-под застиранного манжета рубашки. Оправа очков напоминала о восьмидесятых годах, а обручальное кольцо уже давно потеряло свой блеск. В очень аккуратной прическе проглядывали залысины и множество седых волос. Следователь что-то писал. Его напарник Василий, недавно отпраздновавший тридцатитрехлетие, разместился в противоположном углу кабинета. Василий обладал определенно бандитской внешностью, ярко подчеркнутой стрижкой в стиле бобрик. Одет Вася был во все черное, на его шее ярко сияла большая золотая цепь, на руке горели солнечным пламенем золотые часы. Марина первая прервала холодную тишину:
— Скажите, как дальше жить? Как теперь людям верить? Я же его по-настоящему любила, а он на какие-то бабки все променял…
— Да не на какие-то, — продолжая писать, заметил следователь, — а на большие бабки. Тридцать пять тысяч [1] баксов не каждому смертному за два месяца заработать удается. Ну да ладно. Мы с вами остановились на том месте, когда вы после катания на такси очнулись в собственной кровати. Что было дальше?
— Дальше я посмотрела в сумочку, где лежали деньги за квартиру. Там их не было. Стала звать и искать Володю. Поняла, что его тоже нет. Хотела позвонить ему на сотовый, но увидела, что у телефона оторван шнур. Ну а потом… Потом пришла моя подруга Ксюшка.
1
Обстоятельства и суммы, приведенные в романе, воспроизводят реальность девяностых годов XX века. (Примеч. ред.)
— Марина, а вы номер помните?
— Да, конечно! Он у меня на его визитке записан.
Девушка достала из сумочки визитку и передала ее следователю. Тот взял в руки небольшой бумажный прямоугольник и зачитал вслух:
— Владимир Арнольдович Редлих. Директор консультативного центра по странам Балтии. Да-а-а… Лихо закрутил ваш жених. Вася, проверь-ка этого директора вместе с его центром и заодно телефонный номер.
Василий неохотно встал, взял визитку и вышел из кабинета.
— Так, к вам пришла ваша подруга. И что дальше?
— И ничего. Она пошла звонить к соседке на Володин телефон, тот отключен. Боже мой… Господи, он даже все фотографии наши забрал.
— Какие-нибудь еще вещи пропали?
— Нет. Он забрал только свое. Даже денег из кошелька не взял, хотя там в рублях долларов тридцать было, — оживилась Марина.
— Да уж. Просто Робин Гуд какой-то!
У Марины опять полились слезы. Следователь дописал протокол и спросил:
— Марина, я хочу попросить вас сосредоточиться и вспомнить: быть может, о нем есть еще какая-нибудь информация, кроме этой визитки и того, что он живет в Нью-Йорке? Подумайте, пожалуйста.
Марина вытерла заплаканное лицо платком и посмотрела на следователя:
— Нет. Ничего я больше про него не знаю. Про себя он вообще мало рассказывал. Говорил, что не любит вспоминать свое детство и юность, так как они у него тяжелые были. В основном про наше будущее говорил. Говорил, как мы хорошо в Америке жить будем. А вы его найдете?
— Думаю, найдем. Только вот не знаю когда.
— Что же мне теперь делать? С работы я уволилась, квартиру продала. Что со мной будет? Как же он так мог со мной поступить?
— Я подумаю, как вам лучше действовать, и позвоню по домашнему телефону или подруге вашей. Вы действительно у подруги лучше какое-то время поживите.
Марина кивнула, и следователь продолжил:
— А пока что, если вам больше нечего добавить, внимательно прочитайте и распишитесь под вашими показаниями.
— Где расписаться? — не читая протокола, спросила девушка.
Следователь показал пальцем, где нужно расписаться, и дал свою ручку.
— Мне можно идти?
— Да-да, конечно. Всего хорошего. Вот только одно мне не ясно осталось: как вы могли выписаться на какую-то подставную жилплощадь во Владимирской области, не задумываясь, что становитесь просто бомжем?
— Я сама не понимаю, как это произошло, но Володя говорил, что мне можно забыть про все советские прописки, так как я и зарегистрирована буду по его американскому адресу, да и подданство скоро поменяю. Ну, в смысле, после женитьбы сразу. Вы извините, но мне сейчас так плохо. Пойду я к подруге своей. До свидания.
— Всего хорошего.
Марина встала и пошла к двери, открывшейся прежде, чем она успела дотронуться до ее ручки. В кабинет зашел Василий. Василий пропустил потерпевшую к выходу и как бы предупредил на прощание:
— До свидания. Больше не знакомься на улице.
Марина, ничего не говоря, вышла из кабинета, и Вася закрыл дверь.
— Удалось что-нибудь узнать? — спросил Егоров.
— Можно сказать, что ничего. Номер мобильного телефона числится за пятидесятилетней теткой. Я уже позвонил ей домой и пообщался. Судя по голосу — алкашка. Она сказала, что месяца три назад ее попросил какой-то симпатичный иногородний купить сим-карту на ее имя, так как срочно нуждался в телефоне, а свой паспорт потерял, и заплатил за это денег. Ну а его имя с фамилией и фирма, естественно, выдуманные. Вот так.