Черный роман
Шрифт:
Я сменил место работы, стал быстро учиться тому, что вообще-то уже должен был знать. Через месяц мне повысили разряд, что приятно сказалось на зарплате, которую я теперь получал не по праздникам, а по расписанию. В это трудно поверить, но я стал бегать по утрам. Сначала это происходило непроизвольно. Просто с непривычки я постоянно опаздывал, и вынужден был мчаться до работы на всех парах, а потом мне даже понравилось. Я стал брать заказы на мелкий ремонт от соседей и знакомых, поэтому дома у меня теперь появился небольшой склад всяких запчастей и радиоэлементов. Застать у меня на столе чей-то разобранный компьютер теперь было вполне реально.
И все равно, среди этого порядка мне очень не хватало хаоса. И поэтому я вдвойне любил незапланированные визиты дочери. Порой казалось, что я могу просто вечно смотреть, как она, например, пьет чай. Просто смотреть. Замечать за ней какие-то мелочи, и обожать их до безобразия. Например, я улыбался каждый раз, когда замечал, как она, задумавшись, теребит кольцо, крутит в пальцах. Я раньше частенько так делал. Она его повесила на цепочку, и носила на шее, практически не снимая. Что было, кстати, несказанно приятно.
Я помню наш первый совместный новый год. Точнее, его празднование. Тогда подобралась достаточно большая компания практически незнакомых между собой людей. Я пригласил дочь, она взяла с собой соседок, и одного потенциального ухажера, Настя привела с собой еще двух человек, те в последний момент пригласили третьего, подтянулись еще двое моих друзей, один с девушкой. Моя холостяцкая квартира еще не знала такого разгрома. Каждый посчитал своим долгом принести что-то выпить, что в итоге вылилось в приготовление диких коктейлей, состязания кто кого перепьет и прочие не слишком умные развлечения. Не пила только Поля, и я всю ночь коршуном кружил возле нее, контролируя, чтобы никто не вздумал ее опоить. В один момент я все же не уследил, отвлеченный подвыпившей и совсем осмелевшей Настей, и пропустил момент, как кто-то из парней уболтал ее попробовать «совсем не крепкий и очень вкусный напиток». Аня гораздо позже раскрыла мне секрет, что все это именно из-за меня и произошло. Повышенное внимание к Полине вызвало в Насте ревность, и она попыталась расставить все точки над i. Под предлогом помощи в поиске какой-то посуды увела меня на кухню, и чуть не заперла там. Что-то говорила про то, что я слепой дурачок, но это даже мило. В итоге она попыталась меня поцеловать, а я поспешил ретировался, красный от алкоголя, лепеча извинения, нелепые комплименты и заверения в том, что я и правда идиот, а она прекрасная девушка, и найдет себе кого-то гораздо более достойного. Увидев, что Настя уводит меня чуть не под руку, обычно принципиальная Поля решила поддаться на уговоры парня, имени которого я даже не помню. Когда я вернулся, цвет лица у нас с ней был совершенно идентичный. Увидев, как змей искуситель льет ей виски в яблочный сок, попутно пытаясь забраться ручонкой ей на колено, я пришел в бешенство. Несостоявшийся растлитель невинных, ведомый за ухо, принудительно проследовал за мной в коридор, где у нас состоялся короткий разговор. До рукоприкладства дело не дошло, что наверно, к лучшему, он выпил меньше, и имел все шансы заставить мое лицо светиться не только красным но и синим цветом. Больше этот товарищ не приставал ни к кому из девушек, и вообще скоро покинул сумасшедшее празднество. Я выдохнул с облегчением, и вплотную занялся тем, что не давал Аниному ухажеру зажать ее в каком-нибудь темном углу. Смотрите, какой блюститель нравов выискался! Так что между Полиной и Настей снова повис нейтралитет. В последствии, каждая из них найдет себе человека, с которым будет счастлива. Как, впрочем и я. Только тогда никто из нас еще и не подозревал об этом, хотя и сильно надеялся.
К лету дочь стала пропадать. С головой пыталась уйти в учебу, готовилась к госам и писала диплом. Я тогда обзавелся одним постоянным клиентом, у которого регулярно что-то работало не так. Мой путь домой пролегал мимо ее института. Если я возвращался не слишком поздно, то звонил ей, и старался вытащить на хотя бы получасовую прогулку. «Привет, пора проветриться, жду внизу», – говорил я в телефонную трубку, и ждал на крыльце общежития. Она выходила спустя минут десять, иногда ворча, что ей совершенно некогда. Но она точно знала, что я не отстану, и поэтому достаточно быстро перестала спорить. Чтобы задобрить, я угощал ее мороженым, или свежей выпечкой. Так, уплетая что-нибудь вкусное, мы проходили через парк, делали один или два круга и я провожал ее обратно. Это продолжалось до середины лета, пока она, наконец, не защитилась. Отпраздновали это событие посиделками в общаге, куда меня провели тайком от коменданта. Разошлись мы уже после закрытия дверей, и мне пришлось вылезать через балкон второго этажа, где студенты организовали целую систему нелегального прохода. В честь окончания института я подарил Ане красивый альбом для скетчей, с толстой твердой обложкой, чтобы можно было рисовать там, где настигнет вдохновение. Но, не я один сделал ей подарок. Ее тетя пригласила ее в путешествие, она была по делам в Японии, и, зная, что племянница души не чает в японской культуре, решила взять ее с собой. Стоит ли говорить, что дочь была в восторге, от предложения месяц пожить в стране, куда она так хотела съездить, и согласилась не раздумывая. Тетя по каким-то своим каналам очень быстро сделала все необходимые документы, так что лететь можно было уже через неделю. Я провожал дочь в аэропорт. Тетка должна была встретить ее по прилету в Токио. Почти весь месяц от Ани не было никаких вестей. Иногда она выходила на связь, чтобы сказать, что с ней все в порядке, и она жива-здорова. Когда она прилетела, выяснилось, что в своем путешествии она встретила парня, в которого влюбилась чуть не с первого взгляда. Он ответил ей полной взаимностью. За месяц они проехали всю страну, он много чего ей показывал, и я вряд ли преувеличу, если скажу, что это были лучшие в ее жизни каникулы. Следующий год я только о нем и слышал. Сначала только хорошее, потом плохое. Они собирались жить вместе, но после того, как он один раз к нам приехал, отношения у них разладились. Пожалуй, если бы они находились рядом, все бы закончилось еще быстрее. Вся эта драма происходила на моих глазах, и я недоумевал как то, что сначала нравилось со временем становилось невыносимым. Как оказалось, в этом она была похожа на мать.
Но в конце лета она еще была полна стремления во что бы то ни стало найти работу и накопить денег на следующую поездку в Японию. Правда, тут все складывалось не самым радужным образом. Началось все с того, что после возвращения ей пришлось быстро искать жилье. Комнату в общежитии надо было освобождать. Пришло время Ане, Полине и Насте разъезжаться. Для Насти это проблемой не стало, на последнем курсе она влюбилась, и еще весной практически перестала появляться в общаге. Так что, сразу после диплома перевезла оставшиеся вещи в квартиру своей второй половинки. Но не всем квартирный вопрос дался просто. Полина хотела уезжать домой, но ей предложила работу одна крупная фирма, и она осталась. С дочерью все было еще труднее. Поиски работы затянулись, а сроки поджимали. Они хотели снимать квартиру вдвоем, но даже на двоих это было достаточно дорого. Ну, и, я был бы не я, если бы не позвал их временно пожить у меня. Моя холостяцкая обитель не была, конечно, подходящим местом для совместного проживания троих человек, но выбора не оставалось. Предвидя несколько месяцев жизни по принципу в тесноте да не в обиде, я обзавелся спальником и циновкой, чтобы спать на полу под кухонным столом было удобнее.
Настал день X. Его я тоже помню отчетливо. Солнечное летнее утро. Было не жарко, чему каждый из нас несказанно радовался. Я настоял на том, что расстояние не велико, и все тяжести унесу сам, без посторонней помощи. Мы спустили все коробки из комнаты на крыльцо, их оказалось не так уж и мало. Вполне приличная кучка. Унести все удалось лишь за шесть рейдов. Происходило все по следующей схеме: Поля оставалась смотреть за вещами возле общаги, я брал самую тяжелую коробку, если она была не слишком большая, то еще парочка маленьких докладывалась сверху. Анка подхватывала парочку пакетов, и мы отправлялись в путь. Доходили до дома, оставляли добро в квартире, и возвращались. Аня занимала место смотрителя, а Поля шла со мной. Праздношатающиеся дети к третьему рейду уже сбились в стайку и с удовольствием наблюдали за нами, делая ставки, как быстро мы управимся. А закончили мы только ближе к вечеру. Зато сами. Гордые собой и уставшие мы просто повалились на диван, как придется, и минут пятнадцать просто лежали, глядя в потолок. Пока у кого-то не возникла идея хорошенько отпраздновать это дело, новоселье все-таки. Девчонки еле оторвали меня от дивана, я отчаянно сопротивлялся и не хотел никуда идти, обещая им все земные блага, если только они оставят меня в покое. Но они были непреклонны. Мне ничего не оставалось кроме как сдаться, и сопроводить их выбирать праздничный ужин. Они достаточно долго шушукались возле полок с приправами, и я понял, что Анька хочет забабахать нам карри. Ничего против я не имел, поэтому смиренно предоставил свои руки для транспортировки большого пака Коллы. Потом оказалось, что план я расшифровал неверно. Потому что в магазине кроме газировки мы почти ничего и не купили. Зато завернули в лапшичную по дороге, и заказали там каждому по коробочке. Дома, усевшись на пол посреди нераспечатанных коробок, мы душевно отужинали, передохнули, и приступили к разбору вещей. В тот вечер и ночь, комната пережила второй апокалипсис. Я умудрялся распечатывать именно коробки с каким-то личным содержимым, поэтому быстро бросил это дело, и стал просто отдавать указания, что и куда лучше разместить, прихлебывая темную жижицу из стакана, в котором только чудом не плавала пыль и обрывки скотча. Анька ворчала на меня, потому что я жил, по ее утверждению, в берлоге, впрочем, с этим утверждением трудно было спорить. Она все грозилась навести здесь уют и порядок, и всячески склоняла Полину к проведению генеральной уборки прямо завтра. Та, в свою очередь, энтузиазма не проявляла, но и открыто возражать не стремилась. Где-то к рассвету мы закончили. Вещи, которые долго не пригодятся, были компактно размещены в две коробки, которые я унес в кладовку, остальное нашло свое временное пристанище на полках шкафа, в ящиках стола, на стеллаже и подоконнике. После сбора мусора и пустых коробок и бутылок, все выглядело вполне прилично. Но Аня все равно пообещала в ближайшее время навести здесь шмон.
– Ну, что, может быть спать пойдем? – задала дочь риторический вопрос.
– Не-а, – весело ответил ей я. – Уже четыре часа утра, мне в шесть на работу вставать. Уже смысла нет. Пошли купаться? Мне где-то ваши купальники попадались. На пруду красиво очень по утрам.
– Холодно же, – послышался тихий голос Поли.
– Это далеко не самая светлая твоя идея. Однозначно, – подтвердила дочь.
– Ну, и зря. Очень бодрит. Явно то, что мне сейчас нужно. Что ж, схожу один. А вы тогда давайте спать. Пока я собирал в рюкзак вещи, чтобы переодеться и сразу отправиться на работу, они разложили диван и устроились спать.
– Сладких снов, – сказал я, задергивая штору.
– Доброго утра, – отозвался кто-то из них усталым голосом.
Я закрыл дверь и устроил себе пробежку до пруда. Диск солнца уже немного поднялся над гладью воды. Утренняя тишина была прекрасна. Раньше в такую рань здесь сидела бы парочка другая рыбаков, но рыба поизвелась, и они перестали пытать здесь счастья. Здесь и купаться-то осмеливался далеко не каждый, даже в самую жару люди предпочитали загорать или просто лежать в тени деревьев, заходили в воду только самые отчаянные. Я был из их числа. Достаточно безумный, чтобы верить в собственную неуязвимость. Пустая полоса песчаного пляжа привела меня в дикий восторг, вероятно, виной тому бессонная ночь. Я прямо на бегу скинул рюкзак, и раздевался, стараясь не останавливаться, раскидывая вещи куда попало. Рюкзак остался под деревом, кеды с носками разлетелись в стороны от него, футболка спланировала на песок, а джинсы остались уже на деревянном помосте, который раньше был пристанью яхт-клуба, разорившегося еще много лет назад. Высоко подпрыгнув и сделав кувырок в воздухе, я погрузился в прохладную темную воду. Пруд не отличался глубиной, и я быстро уперся ногами в песчаное дно. Оттолкнулся и помог воде вытолкнуть меня на поверхность. Проплыв до другого берега и обратно, я вышел и сел на травянистый островок, обняв колени. Что-то прекрасное было в этом утре. Что-то незабываемое. Я чувствовал себя на своем месте. Ровно там, где и должен был быть. Идиллия, впрочем, продлилась недолго. Я быстро замерз, и отправился собирать разбросанные вещи. Достал из рюкзака полотенце, вытерся, потом оделся. Потом посмотрел на часы. Времени оставалось как раз на то, чтобы не спеша дойти до работы. Чем я и занялся. Совершенно умиротворенный я шел и улыбался редким прохожим.
После работы один из клиентов попросил меня зайти, чтобы устранить пустяковую проблемку, так что домой я попал только в девятом часу. Вошел, и не узнал свою квартиру. Анна, будучи девушкой ответственной, свое намерение добросовестно исполнила. Мое прежнее обиталище едва угадывалось в этом приличном помещении. Все было вымыто, понятия не имею, как Анюта уговорила Полину ей помочь, но, привыкший к полумраку своего жилища, я чуть не ослеп. Дочь нашла в кладовке лампочки, и поменяла все перегоревшее, коих было гораздо больше половины. Но вместо того, чтобы освещать темные углы, украшенные пылью, свет лился во все стороны чистой квартиры. Они даже окна помыли, и шторы постирали. Самым же удивительным и приятным был запах. Пахло вкусной домашней едой. Вот и настал тот день, когда по приходу с внеочередной рабочей смены меня ждало классическое семейное счастье. Я не то, чтобы когда-то мечтал об этом, но сразу проникся всем кайфом ситуации. За ужином выяснилось, что расплата за все это великолепие меня неизбежно настигнет. И состоять будет в том, что с завтрашнего дня к моим профессиям прибавится плотник. Мне надо будет сделать полки, потому что часть вещей негде разместить. Благо, инженерный план Аня взяла на себя. Он, в общем, был уже практически готов. Так началась наша совместная жизнь. Продлилась, впрочем, она не долго, до начала нового года. Но я вспоминаю это время как одно из самых счастливых в своей жизни. Первый месяц мы втроем совершенствовали наше жилье. Полки появились в комнате и на кухне, так что я туда практически переехал. Весь необходимый повседневный минимум был под рукой, так что, как человеку, встававшему раньше всех, мне не приходилось никого будить, пытаясь тихо собраться на работу. Под столом мы спроектировали специальный ящик, куда аккурат входило мое спальное место в собранном состоянии. После двух недель мне так понравилось спать на полу, что я и после того, как мы разъехались, продолжал это делать. В комнате, где обитали мои соседки, мы совместными усилиями собрали шкаф, занимавший мало места и в то же время вмещавший очень много. В общем, из одной холостяцкой берлоги вышло целых три отдельных зоны, в которых каждый из нас обрел свой угол. Когда улучшать стало нечего, вечерами мы стали играть по сети или в карты, смотреть кино или ходить гулять. В общем, то, что я считал неслабым испытанием, обернулось приятным времяпрепровождением. Мы отлично сжились. Где-то ко дню своего рождения Аня устроилась на постоянную работу, и все потекло стабильно и даже несколько скучно. Я так замотался, что даже забыл о своей ежегодной встряске. Но судьба не подвела.
Хиро
Накануне дня рождения дочери, как раз в тот момент, когда я уже устал ломать голову над подарком, мне позвонил Анин заокеанский возлюбленный и попросил помощи. Мне надо было встретить его в аэропорту и доставить к нам домой, как раз к началу празднования. А помимо этого оплатить ему обратную дорогу, потому что ему хватало только на один билет. Я ухмыльнулся и подумал, что надо тогда купить красной ленты и повязать на него бант. Чего не сделаешь ради дочери? Пришлось записать рейс, время прилета и быстро придумывать, как все организовать. Первым делом я купил ему обратный билет, на утро двадцать четвертого, потому что хотел быть уверен, что он не останется у нас надолго. Нас и так в квартире трое, а отдавать ему Полино место я был не намерен. Одну ночь в честь праздника мы, конечно, потерпим. А дальше – извините. Все что угодно, но на отдельной жилплощади. Я, в принципе, относился к этому парню достаточно подозрительно. Он мне сразу заочно не нравился, не могу объяснить почему. Может быть потому, что посягал на мою дочь. Но она была без ума от этого японца, так что мне ничего не оставалось, как смириться, и иногда даже являть свое лицо в видео чат, чтобы дочь могла показать, какой я классный. Они почти всегда говорили на японском, дочь учила его в школе, плюс носитель языка помог ей быстро подтянуться. Иногда переходили на английский или язык жестов, если требовалось объяснить что-то экстраординарное. Я неплохо знал английский, но мне было чертовски непривычно его произношение, поэтому я не понимал и половины из всего, что он говорил. Догадываться о смысле сказанного приходилось зачастую интуитивно, но, как правило, я успешно с этим справлялся. Завтра мне предстояло как-то говорить с ним без дочери. «Ничего, прорвемся» – решил я, и отправился посвящать Полину в коварный план. Ей придется прикрыть меня завтра, и взять часть моих праздничных обязанностей на себя.