Чёрный Рыцарь
Шрифт:
— Черт, ты вся промокла, — стонет он мне в губы.
— Для тебя, — шепчу я в ответ.
— Ты убиваешь меня, Грин.
— А ты владеешь мной, Ксан.
— Только тобой?
— Только тобой, — выдыхаю я.
Его палец набирает скорость, и он добавляет еще один, заполняя и вызывая эту туманную фазу. Фазу, когда все исчезает — ни звуков, ни запахов, ни зрелищ — по крайней мере, не из внешнего мира.
Все, что я чувствую, это его прикосновение, все, что я вижу, это его глубокие океанские глаза,
Только он. Ксан. Когда-то мой лучший друг, затем мой мучитель, а теперь мое все.
— Ты слышишь звук своего возбуждения, Грин?
Он прикусывает мою нижнюю губу.
Мои щеки пылают, когда этот небрежный звук усиливается по мере того, как его пальцы входят и выходят из меня.
— Это симфония, созданная только для меня, — бормочет он. — Ты создана только для меня.
Я сжимаюсь вокруг его пальцев и дрожу, когда оргазм захлестывает меня, а затем погружает в свои тиски.
Как его слова могли поджечь меня без всяких спичек или бензина?
— Ты такая экзотичная при оргазме. Я хочу съесть тебя. — он целует меня в щеку, лоб и нос и заканчивает прикосновением своих губ к моим.
— Не могу поверить, что мы сделали это в школе. — я вздрагиваю, хотя все еще в бреду от оргазма.
Он выходит из меня, и я ощущаю душераздирающую пустоту. Однако я не сосредотачиваюсь на этом, потому что Ксан поднимает свои пальцы и облизывает их один за другим, не отрывая взгляда.
Те же пальцы, что были внутри меня.
Черт.
Он слизывает меня с себя. Какого черта меня это так заводит?
Он подносит другой большой палец к моим губам, и я без колебаний облизываю его, подстраиваясь под его ритм с моим. Вкус его кожи взрывается у меня во рту, и это лучшая еда, которую я ела за долгое время.
Губы Ксандера растягиваются в ухмылке, на щеках появляются ямочки.
— Ммм. Думаю, я нашел альтернативу алкоголю.
— Пожалуйста, поделитесь. — голос, раздающийся справа от нас, пугает нас обоих.
Коул появляется из ниоткуда, черт возьми, с книгой в руках. С «Генеалогия Морали» Фридриха Ницше.
— Какого черта ты здесь забыл, капитан? — в голосе Ксандера звучит нетерпение.
— Это я должен спросить тебя об этом. Я спокойно читал, пока вы двое не решили прервать меня.
Ой, нет.
Нет, нет, нет.
Пожалуйста, скажите мне, что Коул всего этого не слышал. Я прячу лицо в плече Ксандера. Я всю жизнь не смогу посмотреть Коулу в глаза.
— Контролируй свои склонности к вуайеризму, Нэш.
Ксан кажется совершенно невозмутимым, в отличие от моего состояния.
— Технически, я ничего не видел, так что никакого вуайеризма не было. — пауза. — Я все же думаю, что у тебя развиваются некоторые тенденции к эксгибиционизму.
—
— Ты прав. Я потерял интерес после того, как правда освободила тебя.
Я сжимаю плечо Ксандера, чтобы он убедил его уйти. Я не могу показать лицо, если он там.
Ксан усмехается, а затем говорит с явным сарказмом:
— Но это никогда не будет иметь дела для тебя, капитан.
Наступает долгое молчание, и мне жаль, что я не могу видеть выражение лица Коула, но я скорее умру, чем сделаю это прямо сейчас.
— Приходи на тренировку, — говорит он холодным тоном, прежде чем его голос полностью исчезает.
— Он ушел? — шепчу я, не поднимая глаз.
Ксандер держит руку у меня на голове.
— Тебе следует побыть так еще немного, просто чтобы убедиться.
Я улыбаюсь, мои пальцы впиваются в его куртку. Когда мы были детьми, он всегда придумывал игры, где он обнимал меня или наоборот. Он говорил, что это отключает хаос внешнего мира.
Семь лет спустя он все еще владеет этой привычкой манипулировать мной объятиями.
— Ты все еще любишь объятия, Ксан?
— Только твои, Грин.
Глава 33
Кимберли
Еще одна неделя проходит как в тумане.
Время странное. В один момент оно долгое и мучительное, а в следующее быстрое, что невозможно насладиться им.
Когда мой психотерапевт спрашивает, почему мне кажется, что сейчас все происходит так быстро, я, даже не колеблясь отвечаю.
Потому, что со мной самые важные люди, и меня пугает, что я недостаточно наслаждаюсь своим временем с ними.
Хотя мы с мамой до сих пор не обращаемся друг к другу всякий раз, когда случайно встречаемся в доме, все остальное изменилось.
Папа так и не вернулся в Брюссель и взял длительный отпуск; он заполняет свои бумаги, прося о переводе в Лондон. Когда я сказала ему, что со мной все в порядке, он ответил, что нет, и я, возможно, обняла его до смерти.
Есть еще Эльза, которая слушала мои беспорядочные мысли и вещи, в которых я не хотела признаваться вслух, например, как я пряталась, потому что думала, что она оставит меня так же, как и все те, кого я считала друзьями.
Она сказала, что я застряла с ней на всю жизнь.
У меня также есть моя маленькая таблетка счастья — Кириан. Он писал для меня стихи. Вот один из них:
Я не часто это говорю.
Потому что я взрослый человек.