Чёрный Рыцарь
Шрифт:
Мы оба смеемся, когда наши губы вновь встречаются.
Эпилог
Ксандер
5 лет спустя
Вам знакомо
Те крошечные моменты, когда хочется задушить их, пока вы их трахаете.
Это один из таких случаев.
Эти мысли не переставали крутиться у меня в голове с тех пор, как мы вместе поужинали в доме Ронана.
И вот теперь Ким идет рядом со мной, переплетая свои пальцы с моими, будто ничего не случилось.
Мы на это еще посмотрим.
Я ввожу код квартиры, и она входит первой.
— Я жажду чего-нибудь поесть. Что думаешь, если мы...
Ее слова застревают у нее в горле, когда я тяну ее за руку и швыряю в дверь квартиры. Я хватаю ее за запястья и поднимаю их над головой.
Она задыхается, и ее зеленые глаза наполняются таким ощутимым волнением, что я чувствую его сквозь черную ярость, бурлящую в моем мозгу.
— Что ты там делала, Грин?
— Не знаю, о чем ты говоришь.
Она специально провоцирует меня, и черт возьми, если это не работает. Я задираю ее платье, затем спускаю брюки и боксеры.
Она прикусывает нижнюю губу, ее сиськи тяжело поднимаются и опускаются у меня на груди.
— Ты не знаешь, да? Потому что мне показалось, что ты позволила этому ублюдку из бухгалтерии флиртовать с тобой, прежде чем я выгнал его.
— Я позволила? — ее глаза расширяются с притворным недоверием.
Я приподнимаю ее под бедром, и ей не нужно приглашение, когда ее ноги обвиваются вокруг моей талии.
— Ты заплатишь за это, Грин.
— Заплачу? — шепчет она мне на ухо.
Я врываюсь в нее так сильно, что мои яйца ударяются о ее задницу. Блядь, блядь. Она ощущается так хорошо — так чертовски хорошо.
Она громко стонет, когда я жестко и быстро трахаю ее у двери. Удары и шлепки плоти о плоть эхом отдаются в тишине.
К счастью, для соседей, квартира звукоизолирована.
Стоны Ким наполняют воздух, и ее рот открывается в этом бессловесном «о».
— Тебе нравится провоцировать меня, Грин? Тебе нравится, как я показал тебя перед всеми ними, заявив, что ты моя?
— Да, — хнычет она, когда я задеваю ее чувствительное место снова и снова, пока она не выкрикивает мое имя.
Вскоре я следую за ней, сила моего освобождения заставляет нас обоих похолодеть. Ее голова падает мне на плечо, и она смотрит на меня с мечтательной, совершенно довольной улыбкой.
— Мне нравится, когда ты не сдерживаешься, Ксан.
Туманность оргазма медленно исчезает, когда я вспоминаю
— Ох, черт.
Я несу ее в спальню и кладу на кровать. Наша кошка Лондон отскакивает, но остается у двери. Клянусь, она самый большой вуайерист на этой планете.
Ким прикусывает уголок губы, и у нее все еще тот же взгляд «трахни меня», который продолжает манить меня приблизиться.
Я кладу руку на ее выпуклость.
— С ней все в порядке?
— С ней все в порядке. — она тянет меня за шею и снимает с меня галстук, затем расстегивает пуговицы. — Ты ужасно разодет.
Она не останавливается, пока не снимает с меня рубашку и не утыкается носом в татуировку с ее именем на моем сердце. Моей жене это слишком нравится.
Мои пальцы ложатся на ее волосы, в которых все еще сохранились ее фирменные зеленые пряди, хотя теперь они не такие яркие.
— Малыш, Ким. Что, если я причиню ей боль?
— Нет. — она бросает на меня неприязненный взгляд. — Если бы ты не начал сдерживаться, я бы не спровоцировала тебя сегодня. Вини себя.
— Но я не хочу причинять боль нашему ребенку.
Меня чертовски пугает, что я могу навредить ей, если буду продолжать своё обычное грубое поведение.
Доктор сказал, что все в порядке, но я все равно чертовски нервничаю.
Не помогает и то, что моя прекрасная жена после беременности стала настолько неконтролируемое, что даже прерывает меня во время работы, ложась на мой стол и требуя уделить время беременной девушки.
Поскольку у нас у обоих дрянные матери, которые, к счастью, сейчас ушли из нашей жизни, Ким нервничала из-за роли мамы, но я знаю, что она будет лучшей из всех живущих.
Она была для Кириана фигурой матери всю его жизнь, даже не осознавая этого. Вот почему он никогда не спрашивал о Джанин, когда она ушла.
Теперь он в восторге от того, что станет дядей, и начал угрожать мне, чтобы я позаботился о его сестре, иначе он «ударит меня». Отец и Кэлвин звонили ежедневно и присылали всякое дерьмо с тех пор, как узнали, что мы ждем малыша.
За последние восемь лет, которые я провел с Ким, я стал самым счастливым ублюдком на свете.
Не было дня, когда бы она не смешила меня своей глупостью или когда бы не болела за то, чтобы я был лучшей версией самого себя. Точно так же, как я поступаю с ней.
Это то, что мы делали все это время.
Ким никогда не переставала исцеляться, но теперь она с ностальгией вспоминает тот последний год в школе. Она больше не скрывает свои шрамы. Она могла бы сделать пластическую операцию на запястье, но решила этого не делать. Всякий раз, когда кто-то спрашивает ее об этом, она говорит, что это было время, когда она потерялась, а потом нашла меня, и я нашел ее.