Черный смерч (илл. А. Кондратьева)
Шрифт:
Джим наступил ей на ногу. Охотник заметил это и внимательно посмотрел на Джима. Джим смутился.
— Автор «Букета гитлеров» может не хитрить со мной! — сердито сказал охотник. — Книга замечательная! Так что же с вами случилось?
Как бы в ответ, из машины донесся легкий стон. Брови охотника удивленно поднялись. Брови Джима насупились.
— Ну что там, выкладывайте начистоту! Вам повезло. Я вас выведу отсюда и помогу. Ведь без меня вы все равно не обойдетесь.
Джим решительно подошел к закрытому люку заднего сиденья машины.
— Там профессор с острова Барбадос, — пояснила Бекки. — Его хотели линчевать, и мы спасли его и себя.
— Он не убит, это обморок, — сказал охотник, после того как обследовал неподвижное тело Джонсона, распростертое на песке. — Он ранен в правую ногу и потерял много крови.
Прошло немало времени, пока Бекки, Джим и оба незнакомца перевязали раны профессора, привели его в чувство, дали выпить воды и наконец уложили в машину, где он снова впал в забытье.
— Раны не опасные, но ему нужен уход и покой, — сказал охотник.
— Как же нам поскорее уехать отсюда? — спросил Джим, вкратце рассказав охотникам историю своего побега из Ринезоты. — Что это за местность?
— Это владения Мак-Манти. Раньше эта местность называлась «Оленьи леса».
— Быть не может! — сказал Джим, оглядывая унылые пески. — Оленьи леса родина моего отца, он долго жил там в молодости и много мне рассказывал о красоте богатейших Оленьих лесов. Ничего не понимаю! Вместо густых лесов какая-то американская Сахара!
— На все ваши вопросы вы получите ответ позже, а сейчас пора ехать.
— А ваш приятель?
— Он останется здесь охотиться.
Солнце близилось к закату. Оно было темно-багрового цвета.
— Мгла, — сказал охотник и поднял палец, смоченный слюной. — Дует с запада. Плохо! Надо спешить, чтобы спасти вашего раненого от возможной гангрены.
Скоро они тронулись в путь.
Ночью, при неверном, колеблющемся свете луны и однообразном пейзаже, время течет незаметно. Все вокруг казалось Бекки фантастическим. Причудливые черные тени, как неведомые животные, выползали из-за бугров. Тусклое мерцание бесчисленных песчинок нагоняло дрему. Измученная Бекки много раз засыпала и просыпалась, пока наконец ею не овладело какое-то сонное безразличие к толчкам машины. Но вдруг толчки и покачивание сменились покоем. Это было так неожиданно, что Бекки очнулась. В машине на заднем сиденье тяжелым, беспокойным сном спал Джонсон. Девушка подняла его свесившуюся руку. Он не проснулся. Были как бы пасмурные сумерки. Бекки посмотрела на светящийся циферблат. Стрелки показывали одиннадцать часов. «Мы выехали в девять вечера — значит, едем уже два часа», — подумала она. Открылась дверца. Ветер бросил кучу пыли в глаза Бекки.
— Закрывайте! — крикнула она.
Джим влез и закрыл дверцу.
— Доброе утро! Хорошо спали? — спросил Джим.
— Какое утро, когда одиннадцать часов ночи!
— Одиннадцать часов утра.
— Вы шутите?
— Какие шутки в нашем положении! Джонсон спит? Это хорошо.
— А почему темно? Я думала — луна.
— Нет, вьюга.
— Вьюга летом?
— Ну, не вьюга — самум. Только несет не песок, а землю. Ветер поднял землю, вернее — землю, превращенную в черную пыль, и несет ее. Это длится уже три часа.
— Где мы находимся?
— Не знаю, охотник ушел выяснить. Да вот он сам.
Впереди все отчетливее вырисовывалась фигура человека. Еще через минуту охотник подошел к машине. Было слышно, как его руки шарят по дверце.
«Как слепой», — подумала Бекки и не ошиблась.
Охотник открыл дверцу, и ветер мгновенно наполнил глаза девушки пылью. Глаза охотника были залеплены грязью, и он пальцами отдирал ее с ресниц и старался сбросить, но грязь прилипала к пальцам. Губы его были тоже в грязи. Земля скрипела на зубах, земля была в ушах и покрывала кожу толстым слоем.
— Надо скорее ехать, — были первые слова охотника. — Это черная буря. Через полчаса вашу машину занесет, и она будет похоронена под бугром земли. — Он вынул компас и показал на запад. — Поезжайте в этом направлении против ветра.
Колеса машины буксовали. Наконец машина рванулась. Переднее стекло дрожало от ударов земляной пыли и мелких камней. Стеклоочиститель едва успевал сбрасывать пыль со стекла. Машина въезжала на бугры земли, кренилась вправо, влево, как лодка на море в бурю.
— Прибавьте скорость, — торопил охотник. — Мы должны поскорее уехать с центрального плато Сен-Ризоля.
— Что вы путаете! — крикнул Джим. — Эта пустыня — плодородные равнины Сен-Ризоля?
— Да, — ответил охотник.
Вдруг машина стала.
Джим осадил назад и дал газ; машина протаранила рыхлую землю и опять стала. Охотник вышел. Скоро он возвратился и взял железную полоску для заправки покрышек.
— Наш путь преграждает узкий, но длинный земляной вал. Объехать нельзя — он тянется на много километров. Придется прорыть завал. Ветер будет нам помогать. Пошли!
Джим и охотник исчезли во мгле.
Охотник возвратился в кабину минут через десять. На него было страшно смотреть. Лицо его покрылось пылью, смешанной с потом. Это была сплошная маска из грязи. Он отплевывался, сморкался, захлебывался от кашля.
Перед машиной намело кучу пыли.
Бекки поднялась.
— Куда вы? — удивился охотник.
— Я помогу Джиму.
— Правильно! Только наденьте его шоферский комбинезон, иначе с вас сорвет юбку.
Бекки надела комбинезон и открыла дверцу. Неистовый порыв ударил девушке в лицо. Слезы смешивались с пылью, залепляли ей глаза. Бекки уловила какие-то отдаленные звуки — по-видимому, кто-то что-то кричал ей. Она хотела вздохнуть, и тотчас пыль ворвалась ей в рот, в нос, в легкие. Чьи-то сильные руки повернули ее и поставили спиной к ветру.
Охотник наклонился к ее лицу и крикнул:
— Черная буря, пыльная буря! Ваша помощь нам необходима!
Так, спиной к ветру, они пятились. Джим передал Бекки ружье. Едва она погрузила приклад в рыхлую землю и тронула ее с места, как ветер подхватил землю и умчал вдаль. Ураган дул с бешеной силой. Крупинки кололи и стегали кожу на шее и лице. Особенно больно было ушам. Волосы запорошило землей. Бекки задыхалась.
Завал быстро исчезал, но на том месте, где стояла их машина, вырастал курган земли. Пока мужчины разгребали завал, Бекки разбрасывала этот курган. Наконец сели в машину и поехали. Теперь она двигалась по желтой, плотной, как бы утрамбованной глине, крепкой, как асфальт.