Черный смерч (илл. А. Кондратьева)
Шрифт:
«МОЖНО БЫСТРО РАЗБОГАТЕТЬ! ПОКУПАЙТЕ АКЦИИ УОЛМИЧЕМФОРД — ПОЛУЧИТЕ 100 % ПРИБЫЛИ ЗА НЕДЕЛЮ».
Реклама, раньше обслуживавшая только коммерсантов, теперь использовалась для целей политической пропаганды. Рекламные щиты восхваляли «американские просторы», «американскую нацию», «американский образ жизни».
«ТОТ НЕ НАСТОЯЩИЙ АМЕРИКАНЕЦ, КТО НЕ ИМЕЕТ ХОТЯ БЫ ОДНОЙ АКЦИИ!»
Аллен Стронг с изумлением читал призывы к «антикоммунистическому походу».
Были щиты, рекламировавшие новое детективное бюро Кирпатрика по борьбе с коммунистами и его еженедельный погромный листок «Контратака».
Щиты фашистского
«ПОМНИ: ТЫ АМЕРИКАНЕЦ — ЗНАЧИТ, САМЫЙ ПОЛНОЦЕННЫЙ ГОСПОДИН МИРА!»
«ДОНОСИ О ТЕХ, КТО НЕ ВЕРИТ В БОЖЕСТВЕННУЮ СУЩНОСТЬ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ!»
Были щиты с указанием огромного количества людей на земном шаре — как главной причины, мешающей прогрессу. Везде были цифры, цифры, цифры… Составители реклам знали любовь американцев к цифрам как к самому убедительному доводу.
«ПОКУПАЙТЕ — ЗАПАСАЙТЕСЬ ПЕРЕД ВОЙНОЙ!»
«ФИРМА БЕЛЛ СТРОИТ ЛУЧШИЕ БОМБОУБЕЖИЩА!»
«НЕДОРОГИЕ, СКРЫТЫЕ ОТ ГЛАЗ ЛЕСНЫЕ УЧАСТКИ НА АЛЯСКЕ ГАРАНТИРУЮТ ЖИЗНЬ!»
— Дядя, разве опять начинается война? — спросил Аллен Стронг.
— Вот что значит не выходить из кабинета и не читать газет! — сказал Вильям Гильбур, с сожалением посмотрев на племянника.
Аллен Стронг вздохнул. Ему вспомнилось, что декан заставил его дать отпечатки пальцев и подписать заявление, что он не коммунист. Стронг обрадовался, когда рекламные щиты исчезли. Ароматный воздух полей освежил его. Напряжение постепенно спадало, но ему не хотелось разговаривать. Он смотрел на дорогу. По обе стороны ее тянулись огромные площади брошенной земли, заросшей сорняками. «Заповедник для вредных жуков и болезней», подумал ученый, удивляясь громадности заброшенных полей.
В полдень они проехали небольшой городок, за ним пошли неубранные поля кукурузы. Сломанные стебли лежали на дороге. Сытые, жирные грачи лениво клевали у обочины валявшиеся початки, не обращая внимания на автомобиль. На обширном поле, обнесенном колючей проволокой, паслись свиньи. Дальше опять простиралось заброшенное поле.
— Что здесь произошло? — спросил Аллен.
— Все то же, — ответил Гильбур. — Неужели кабинетные ученые настолько оторваны от жизни?
— Я ничего не понимаю.
Вильям Гильбур остановил машину у изгороди. Там стоял человек с молотком.
— Почему брошены эти поля? — спросил Гильбур.
Мужчина не спеша ответил:
— Кроннеры убежали.
— А зачем им убегать? — спросил Аллен Стронг.
— Странный вопрос, — сказал фермер, пожав плечами. — Люди арендовали землю за долю урожая, а урожай плохой, — они еще раньше задолжали в счет своей доли урожая. Надо же что-нибудь есть! Вот они и не убрали урожая, чтобы его списали, как погибший, а заодно списали бы и их долги. А то ведь иначе их прикрепят к земле за долги, тогда и работай всю жизнь рабом.
— А почему урожай плохой? Ведь земля хорошая, — не унимался Вильям Гильбур.
— Ехали бы вы! — сердито сказал фермер и принялся громче, чем требовалось, приколачивать оторвавшуюся колючую проволоку.
— Ясно? — насмешливо спросил Гильбур племянника.
Стронг ничего не ответил.
Опять потянулись неубранные поля. Все чаще стали попадаться одинокие, заколоченные фермы. Некоторые дома были построены из нарезанных пластов дерна. В этом Аллен убедился, заметив дыру в стене дома, сделанную, по-видимому, свиньями. И что особенно поразило его — это вид ветряной мельницы. Заброшенная, стояла она на перекрестке, и поломанные крылья ее еле вращались. Вокруг этих ферм земля была вытоптана. Видны были многочисленные следы копыт и автомобильных шин. Окурки и пустые консервные банки говорили о том, что здесь недавно побывали люди и что их было немало.
Проехав километров тридцать, Аллен Стронг даже обрадовался, увидев комбайны, тракторы и электрические провода на большой ферме. В загоне стояли рослые коровы и ели кукурузу из деревянных корыт…
Вильям Гильбур затормозил и спросил:
— Где сейчас идет распродажа ферм?
Работник невесело усмехнулся и повел рукой вокруг себя:
— Везде. Сейчас — в районе Треев.
— Это недалеко и нам по пути, — заметил Гильбур, двинув машину.
Он был явно чем-то недоволен.
— Хорошая ферма, — сказал Аллен Стронг.
— Это член моего кооператива! — все так же сердито сказал Гильбур. Пока еще нас не сожрали банки.
Вскоре машина въехала во двор фермы, где толпился народ. Возле дома на грузовике стоял стол, а рядом — человек с молотком в руке.
— Кто даст больше? — кричал он.
— Что это? — с удивлением спросил Аллен Стронг.
— Продают дом с аукциона.
— А в чем дело? — продолжал недоумевать Аллен.
Вопрос этот рассмешил и рассердил Гильбура:
— Воистину правы те, кто прозвал тебя «ученым кротом»! Ну разве можно так не знать жизни! Этот аукцион — принудительная распродажа имущества для возмещения долгов владельца. Пусть вещь стоит миллион, но если за нее дадут не больше доллара, то она пойдет за этот доллар. Этот человек с молотком судья. Он объявляет цену и спрашивает, «кто даст больше». Одновременно он ударяет первый раз молотком по столу. Желающие могут набавлять. После третьего удара молотка вещь считается проданной и переходит к тому, кто объявил цену последним. Продажа ферм с аукциона — сплошное жульничество. Покупатель фактически один, остальные для видимости. Понял?
Вокруг грузовика стояли легковые автомобили. Высунувшись из окон и куря сигары, хозяева автомобилей ничего не набавляли.
— Кончай, Блесс, довольно тянуть! — крякнул кто-то.
Мужчина за столом, увидев подъехавший автомобиль, не решался опустить молоток.
— Кто больше? — опять крикнул он, размахивая молотком.
Аллен увидел дом с земляным полом, сарай для машин, трактор, плуги, трех коров и четырех лошадей. Худые, запущенные, с выпирающими ребрами, словно кости не вмещались под кожей, они производили угнетающее впечатление. Сквозь прорехи в лохмотьях фермера Аллен увидел торчащие ребра. Жена фермера была тоже тоща, а дети выглядели хрупкими и голодными.
Здесь же стояла группа загорелых, просто одетых людей. Все в них выдавало фермеров. Они стояли, как обреченные, глухо переговариваясь между собой, боясь что-либо набавить на издевательски низкую цену маклеров Мак-Манти. Им еще предстояло продавать свои фермы с молотка. Чего доброго, маклеры назначат еще дешевле.
Гильбур подозвал фермера и узнал, что за ферму, оцененную в пять тысяч долларов, дают не больше двенадцати долларов.
— Теперь ты понял? — шепнул Гильбур Аллену.
К ним подошел рослый детина.