Черный сорокопут. Дьявольский микроб
Шрифт:
Первый, кому доведется распахнуть этот люк больше чем на четыре дюйма с силой, превышающей полтора фунта, приведет в действие механизм самоуничтожения, и ракета взорвется. Если среагирует еще и ракетное горючее, погибнет не только вошедший, но и все живое в радиусе полумили. Я рассчитал, что в любом случае первым окажется Леклерк собственной персоной.
Лифт опустился. Я устало шагнул на землю. Через распахнутые ворота ангара я видел сидевших на траве ученых и моряков, ;а также часового, прогуливающегося ярдах в пятидесяти от них.
— Несчастные ребята в последний раз наслаждаются солнцем? — спросил я Хьюэлла.
—
— Закончил. — Я показал пальцем на сидевших. — Можно присоединиться к ним? Мне и самому солнышко не повредит.
— Ничего там не затеешь?
— Что я могу здесь затеять, — утомленно спросил я. — Похож я сейчас на затейника?
— Бог свидетель, не похож, — признал он. — Что ж, иди. А вы вдвоем… — это относилось к Харгривсу с Вильямсом. — Босс хочет сопоставить записи.
Я пошел прочь. А жизнь вокруг кипела. Несколько китайцев загружали на платформы металлические ящики. Дюжина матросов под дулами пистолетов помогала им. Флекк пришвартовался к пирсу. Шхуна его казалась еще более грязной и потасканной, чем прежде. Капитан Гриффите сидел в стороне от остальных. Я растянулся на песке футах в шести от него — лицом вниз, лоб на правой руке, как на подушке. Чувствовал себя ужасно.
Первым заговорил капитан.
— Итак, Бентолл, ты смонтировал им вторую ракету? — Таким тоном ей–богу — друзей не завоевывают.
— Да, капитан Гриффите, вы правы. Смонтировал. Тот, кто откроет люк ракеты, взорвет ее. Вот почему я так старательно снарядил первую ракету. Теперь у них осталась только эта… Они шантажировали меня. Грозили перебить вас всех выстрелами в затылок. Угрожали, что будут пытать мисс Гопман. Они до нее добрались, я не сумел им помешать.
Потянулась долгая пауза. Ему удалось вникнуть в суть сказанного. Мычание — оно и есть мычание. Наконец он тихо проговорил:
— Мне чертовски жаль, мой мальчик. Никогда себе этого не прощу.
— Назначьте дежурных. Пусть подадут знак, если те — Леклерк, Хьюэлл, часовой — двинутся сюда. Полюбуйтесь морем, И обращайтесь ко мне пореже. А что я разговариваю, этого не увидят.
Минуть за пять я рассказал Гриффитсу планы Лек–лерка. Потом целую минуту он молчал.
— Ну? — спросил я.
— Фантастика! — пробормотал он. — Совершенно невероятно!
— Верно ведь? Чистая фантастика. Но осуществимая?
— Осуществимая, — мрачно согласился он. — О Господи, осуществимая!
— Я тоже так считаю. Значит, по–вашему, моя проделка с ракетой оправданна?
— В каком смысле, Бентолл?
— Заполучив «Черного сорокопута», — бубнил я, уткнувшись носом в песок, — они не будут искать стартовую площадку за тридевять земель. Они доставят ракету на завод, скорее всего, в индустриальной густонаселенной местности, чтоб там досконально изучить. Если тринитротолуол спровоцирует взрыв твердого топлива, погибнут сотни людей, большей частью ни в чем не повинных. Страшно подумать!
— А сколько миллионов ни в чем не повинных людей погибнет в ядерной войне? Об этом думать не менее страшно, — тихо проговорил Гриффите. — Не будем заниматься моральным обоснованием акции. Единственный актуальный вопрос — долго ли протянут батареи, питающие систему самоуничтожения?
— Эти конкретные батареи продержатся шесть месяцев, а возможно и год. Послушайте, капитан Гриффите, сотрясать воздух ради праздных дискуссий на этические темы или ради просветительского удовольствия я не стал бы. Мне трудно шевелить языком. Моя цель — предложить вам: расскажите обо всем капитану Флекку. Он с минуты на минуту высадится на берег.
— Капитану Флекку? Этому чертову ренегату?
— Прошу вас, говорите потише. Скажите, капитан, вы представляете себе, что произойдет со мной, с вами, с вашими людьми, едва наш друг Леклерк отчалит?
— Не хочу и думать на эту тему.
— Флекк — наша единственная надежда.
— Ты спятил, дорогой!
— Слушайте меня повнимательней. Действительно, Флекк — плут, негодяй, законченный мошенник. Но Флекк не маньяк, одержимый манией величия. За деньги он пойдет на что угодно, кроме убийства. Флекк — единственная наша надежда.
Я подождал: не последуют ли комментарии. Комментарии не последовали, и тогда я продолжил свою мысль:
— Он вот–вот высадится на берег. Переговорите с ним. Браните его, клеймите за презренное ренегатство, короче, ведите себя так, как предположительно должны. Никто не обратит на это ни малейшего внимания, разве что Леклерк да Хьюэлл, которых такая сцена рассмешит, доставив обоим истинное удовольствие. Но расскажите ему все, что рассказал вам я. Втолкуйте парню, что жить ему осталось считанные часы, что Леклерк не оставляет свидетелей. Леклерк наплел сто коробов Флекку о том, что здесь происходит. Но, уверяю вас, о ракете он и не заикнулся. Леклерк не станет разглашать свои планы при людях, то и дело навещающих Суву и прочие фиджийские порты. Случайное словечко в баре — и грандиозные замыслы рушатся. Полагаете, Леклерк рассказал ему правду, а, капитан?
— Нет, конечно. Ты прав. Он не мог себе такое позволить.
— Видел когда–нибудь Флекк эти ракеты?
— Разумеется, нет. Ворота ангара с его появлением запираются. Разговаривал он только с офицерами, присутствующими при разгрузке судна. Он, правда, догадывался, что мы не в детские игры здесь играем. «Неккар» частенько бросал при нем якорь в лагуне.
— Ясно. Зато он увидит «Черного сорокопута» сейчас. Эту штуку, оказавшись на пирсе, проморгать невозможно. У него будут все основания адресовать Леклерку кучу вопросов, и, готов побиться об заклад, Леклерку вряд ли захочется на них отвечать. Мечта всей его жизни на пороге реализации — зачем же омрачать ее болтовней с человеком, чья жизнь на волоске? Флекк и при таком обороте событий не догадается, какая судьба ему уготована. Так вот, чтоб уразумел, с кем имеет дело, предложите, пусть сходит… нет, лучше пусть пошлет своего помощника Генри… на рекогносцировку. Им полезно будет узнать, на что способен Леклерк. — Я объяснил Гриффитсу, как отыскать место, где Хьюэлл со своими людьми прорвались на базу, как отыскать пещеру с мертвецами. — Не удивлюсь, если там прибавилось трупов. Эти два парня–фиджийца были обречены. Пусть проверит, осталась ли в доме Леклерка рация. Когда Генри возвратится, последние сомнения у Флекка испарятся. Гриффите промолчал. Я надеялся, что убедил его. Если убедил, дело попало в хорошие руки. Человек он проницательный, изворотливый, хитрый. Движение, еще движение. Он поднялся. Краешком глаза я увидел: он медленно бредет прочь. Я изменил положение, чтоб обозреть пирс. Флекк и Генри, сверкая парадной белизной одежды, готовились покинуть шхуну. Я закрыл глаза. И, сколь ни удивительно, заснул. А может, в этом не было ничего удивительного. Опустошенный свыше всякой меры, израненный, я уснул.