Черный сорокопут
Шрифт:
Воцарилось молчание. Я достал пару сигарет, отдал ей одну. Луна спряталась за облаком. Лицо девушки смутно белело на фоне ночной черноты.
Наконец она высказалась:
– Флекк и профессор, они, стало быть, работают в паре?
– А у тебя есть альтернативные гипотезы?
– Чего они хотят от нас?
– Не могу сказать точно, - ответил я, располагая, впрочем, точным ответом, но таким, которым я не вправе был ее ошарашивать.
– Но к чему вся эта липа, весь этот камуфляж? Разве не мог Флекк передать нас профессору напрямую, из рук в руки?
– На это возможен только один ответ. Закулисный режиссер спектакля хитрая бестия. Просто так он ничего не делает.
– Ты считаешь, профессор - закулисный режиссер...
–
– Выходит, ты веришь профессору? Выходит, с ним все в порядке?
– Ничего не утверждаю, просто рассуждаю вслух.
– Если он ладит с флотом, значит, он в порядке, - настаивала она.
– К такому выводу подталкивают твои речи. Но тогда непонятно, зачем китайцы ползают по ночам вдоль ограды? Зачем ему собака-людоед? Зачем проволока под ногами?
– Ну, допустим, что людям ведено держаться подальше от греха, А проволока и собака - для острастки. И я вовсе не настаиваю на том, что я наткнулся впотьмах на его китайцев. Я делюсь с тобой предположениями. Добавлю: если на том конце острова затевают нечто грандиозно-таинственное, утечка информации возможна двоякая - через людей, вторгающихся туда, и через исчезающих оттуда. За последнее десятилетие мы подарили коммунистам тьму-тьмущую секретов исключительно за счет низкого уровня бдительности. Надо думать, правительство извлекло из случившегося должный урок.
– Но мы-то при чем?
– спросила она беспомощно.
– До чего все сложно! Как, например, ты объяснишь попытку сделать тебя инвалидом?
– Никак. Не знаю. Но чем больше размышляю над происшествием, тем решительнее склоняюсь к мысли: в этой игре я ничтожная пешка, а ради победы в шахматной партии пешками жертвуют.
– Но чего ради?
– настаивала она.
– Чего ради? Зачем этому безвредному старому хрычу, этому профессору Визерспуну...
– Если этот безвредный старый хрыч - профессор Визерспун, - резко оборвал я ее, - тогда я - королева эльфов.
Целую минуту слышен был лишь шум прибоя да шорох ветра. Наконец она устало проговорила:
– Ты меня вконец запутал. Сам говоришь: видел его, по телевидению...
– Сходство разительное, - подтвердил я.
– Может, и зовут его Визерспун. Но, конечно, никакой он не профессор археологии. За всю свою жизнь я встречал одноro-единственного человека, разбирающегося в археологии еще хуже, чем я. А именно - его. Поверь мне, подвиг!
– Но он так много о ней знает...
– Ничего он о ней не знает. Он достал пару книг по археологии, пару по Полинезии, и в каждой осилил едва ли по четвертушке. Он не успел дочитать до страниц, из которых узнал бы, что нет здесь ни гадюк, ни малярии. Вот почему он не пожелал делиться с нами литературой. А ну-ка ты превзойдешь его уровень познаний. Это ведь не отнимет много времени. Он твердит, будто извлек из базальта глиняную посуду и строительный лес. Лава раскрошила бы в пыль гончарные изделия и испепелила древесину. Он утверждает, что возраст древесины устанавливает вприглядку, опираясь только на опыт и эрудицию. А любой школьник знает, что эти сведения с достаточной степенью точности определяются по распаду радиоактивного углерода. Он дал нам понять, что его находки залегали глубже, чем любые другие, на глубине ста двадцати футов. А по меньшей мере десять миллионов человек знают, что три года назад из угольной шахты, с шестисот футов, был извлечен скелет возрастом в десять миллионов лет. Теперь о применении взрывчатки в археологических раскопках вместо лома и совка. Советую не пропагандировать эту идею в Британском музее. Тамошние ветераны сотрут тебя в порошок.
– Но эти раритеты, эти диковинки...
– Они могут быть и подлинными. Профессору Визерспуну повезло, он раскопал археологический клад, а флотское начальство тотчас смекнуло это превосходный повод ввести режим секретности. На вполне законных основаниях закрыть доступ на остров, не возбуждая подозрений у тех государств, которым присутствие флота в этих краях поперек горла. Быть может, открытие состоялось давным-давно. И Визерспуна держали за кулисами в паре с его двойником на случай нежелательных визитов. А может, все эти раритеты поддельные. Не исключено, что здесь вообще не было никаких археологических сенсаций. Осенила флот гениальная идея - и Дело с концом. Такой поворот сюжета также потребовал бы консультаций со стороны профессора Визерспуна или другого квалифицированного археолога. А уж последний натаскивал липового профессора. Эту историю скормили газетам и журналам. Или так: правительство убедило газетных магнатов принять участие в маскировочной операции.
– Но ведь шумиху поддержали американские газеты и журналы...
– Допустим, это совместный англо-американский план...
– И все равно не пойму, зачем им понадобилось калечить тебя, проговорила она с сомнением.
– Может, твои предположения помогут нам ответить на этот вопрос.
– Сам теряюсь в догадках. Впрочем, надеюсь ночью докопаться до истины. В шахте.
– Ты спятил, - сказала она.
– Ты не в силах передвигаться.
– Да это ведь в двух шагах. Коротенькая прогулка. Ноги мои в норме.
– Я пойду с тобой.
– И не вздумай.
– Прошу тебя, Джонни!
– Нет.
Она с мольбой простерла ко мне руки:
– Я ничем тебе не помогаю, совсем ничем!
– Не говори глупости. Кому-то ведь нужно оборонять крепость изнутри, следить, чтоб никто не проник в дом с перспективой обнаружить вместо нас пару чучел. А так самый бдительный разведчик будет удовлетворен. Из дома доносится дыхание. В темноте можно разглядеть две фигуры. Картина полного благополучия. Сейчас я прилягу и сосну пару часов. А ты бы вернулась к профессору. Почему бы тебе не припудрить ему мозги по второму кругу? Он не в силах отвести от тебя глаз, и, значит, тебе с руки выведать у него многое, что мне. не по зубам.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду?
– Испытанный прием Мата Хари, - нетерпеливо разъяснил я.
– Безделицы, нашептываемые на ушко Самая малость стараний, и сработает принцип "седина в бороду - бес в ребро". Минимум усилий - и у него поедет крыша. В порыве нежности он, того и гляди, откроет тебе свои потаеннейшие секреты.
– Ты уверен?
– А почему бы и нет? Женщины его слабость. Это оче видно. Женщины в возрасте от восемнадцати до восьми десяти.
– У него могут появиться подозрения.
– Ну и пусть. Это меня нисколько не колышет. Лишь бы он выбалтывал полезную информацию. Понимаешь ли, долг превыше удовольствий.
– Ясно, - спокойно подытожила она. Поднявшись, она протянула мне руку.
– Пойдем.
Я встал - и через пару секунд вновь очутился на песке. С ног меня свалила скорее сила пощечины, нежели ее внезапность. Пока я приходил в себя, дивясь живучести первобытных пережитков в женской крови, она забралась на крутой берег и испарилась.
Челюсть моя слегка пострадала, оставаясь, однако, все той же челюстью. Я поднялся на ноги, вооружился костылями и двинулся дальше. Стало совсем темно, и я мог бы ускорить свой темп, перемещаясь без костылей. Но старикашка коварен. А ну-ка у него есть приборы ночного видения?