Черный Тёть
Шрифт:
– Он на меня жуть нагоняет, – пожаловалась она Свете.
Света ничего подобного не испытывала, но сочувственно посопела и взяла Оксану под руку. Они неторопливо направились к торчавшему на въезде столбу шлагбаума, где небольшая Светина окраинная улочка, застроенная домиками лишь с одной стороны, выходила к широкой и асфальтированной – и единственной – дороге во всём садоводстве. Она пролегла из конца в конец через посёлок, разделяя его на две половины. От неё через равные и довольно длинные участки-кварталы, на которых проглядывали крыши вип-дач за высокими сплошными заборами, расходились улицы.
Девушки дошли до въезда в садоводство, свернули, оставляя в стороне небольшую площадь со зданием правления, и направились вверх по главной местной дороге – «Артерии нашей жизни», как объяснила Света Оксане. Прошагав четыре квартала, подруги остановились перед большой глубокой ямой в асфальте; пришлось огибать её с краю по протоптанной узкой тропке, перебирая и цепляясь руками за деревянный забор. Как здесь проезжали машины, было совершенно непонятно.
Перебравшись на противоположную сторону, Оксана вопросительно посмотрела на Свету.
– Машины выше сворачивают и объезжают, а потом снова на дорогу возвращаются. – Света правильно истолковала её взгляд и потянула подругу в ближайшую улочку за огромной ямой. – Нам сюда.
– А почему не ремонтируют? – удивлялась Оксана, следуя за Светой.
– Ремонтировали, раньше, – Света кивнула. – Каждый год. Только здесь – проклятое место. Вот и бросили.
– В каком смысле проклятое? – не поняла Оксана.
– Да его как ни восстанавливали, после зимы всё равно проваливается. Говорят, раньше тут совхозная молодёжь танцы устраивали под магнитофон. Пьянки, драки. И тогда секретарь здешней комсомольской ячейки – была прежде такая организация…
– Я в курсе, – кивнула Оксана. – Ты меня совсем уж за необразованную не держи.
Света хихикнула.
– Ну, если судить по этому твоему последнему выражению… В общем, однажды он заявился на танцульки и принялся стыдить народ. А народ уже принял и принял много, начал возражать. Слово за слово – возникла драка, и секретаря в ней сильно порезали. Говорят, когда его увозили в больницу, он кровью свой пролитой поклялся, что больше здесь танцев не будет. И их больше действительно не было: кого арестовали, кого уволили. В общем, прикрыли лавочку. Правда, собираться стали в другом месте, но это уже не важно. С той поры после зимы к концу мая здесь и всё и проваливается. На этом самом месте, где кровь комсомольца пролилась. И вот уже два года правление наше в конце концов перестало бесполезно тратить средства на ремонт. Говорят, нашли деньгам лучшее применение. На что – я не знаю.
Оксана надолго задумалась, осмысливая дачную легенду. Они прошли почти половину улицы, когда она, наконец, спросила:
– А может быть, просто надо ремонтировать, как положено? Тогда и проваливаться не будет.
– У нас и ремонтировали, как положено, – обиделась Света за родное садоводство. – У зятя нашего председателя
– А вон и Рома, – перебила её Оксана, которой надоело слушать панегирик славному зятю председателя садоводства.
Девушки остановились у распахнутой калитки в обсаженный кустами малины проход, упиравшийся в крыльцо небольшого одноэтажного домика. На ступеньках, откинувшись спиной на перила, сидел Роман. При виде подруг он улыбнулся и приветственно помахал рукой, но вставать не стал.
– Привет, Ром, – поздоровалась Света.
– Привет! – в унисон повторила Оксана, и улыбнулась. – Как жизнь?
– Отлично! – Роман подтянул колени и сел прямо. Потом встал и подошёл к девушкам. – А у вас как?
– По-разному, – неопределённо ответила Света. – Не хочешь прогуляться? Чего на даче просто так сидеть.
Роман помотал головой.
– Не могу, – сказал он с сожалением. – У меня свидание.
– Как интересно! – глаза Оксаны зажглись любопытством. – С кем?
– С девушкой, – важно объявил молодой человек.
– Хорошо, что не с мальчиком, – вздохнула Света. – Ты, давай, рассказывай, кто такая, откуда, как познакомились.
– А также, сколько получает и номер кредитной карты. Или ещё что-нибудь?
– Правда, Ром, – заканючила Оксана, – расскажи, а?
– Это целая история, – сказал Роман. – Шёл я с нашего шабаша, поздно уже было, сами знаете. Уже почти пришел, одна улица осталась, сворачиваю, а там девушка, слышу, кричит. И машина, «крузак», стоит, фарами светит. Я подскочил, вижу, два лба девчонку в машину заталкивают, та упирается, плачет. Ну, я одному бац, второму бац! Оба лежат. Тут из кабины третий дверцу распахнул и в меня из пистолета ба-бах! Я от пули увернулся, или он в темноте промазал, подпрыгнул и с размаха ногой по дверце – бдыщщ! Та ему как саданёт! Он ствол уронил и вырубился. Я пистоль пнул куда подальше, сам к девчонке. Та лежит, одежда порвана, встать не может…
Девушки восхищенно внимали. Роман вгляделся за их спины. Те обернулись: с конца улицы в их сторону направлялась высокая, стройная фигура в топике и шортах. Роман помахал ей рукой.
– В общем, куда деваться? – продолжал он гораздо быстрее. – Я её на руки подхватил, спросил, где дом, и понёс. Сзади загомонили, верно, те трое в себя пришли. Шарились там, видно пистолет искали. Я за поворот свернул и больше их не видел. С девушкой, пока нёс, познакомились, её Яной зовут, ничего так девушка, синеглазая блондинка и ноги от ушей.
– Как всегда – от ушей, – вставила Света.
– А? – Роман сбился. – Я имею в виду, от моих ушей: я её через плечо повесил, на руках-то сильно не утащишь. Разговаривать, правда, не очень удобно было…
Подходившая девушка была совсем близко, и Роман торопливо зачастил, проглатывая слова:
– Так и волок, пока до её дома не добрались. Толкаю калитку, а она на запоре. Я девушку с плеча сбросил, прислонил к заборчику, а сам задвижкой занялся.
Подошедшая блондинка, остановилась рядом с Оксаной и улыбнулась своему герою.