Черный Тёть
Шрифт:
– Кажется, Гайсахуддинов? – неуверенно предположила Света.
– Кажется! – передразнила Оксана. – А мне кажется, – Гайдабеков.
– Нет, – не согласилась Света. – Гайдабеков – слишком коротко, тогда бы в ведомостях писали полностью. Всё-таки, Гайсахуддинов.
– А что? – удивилась Оксана. – Из-за этого не пишут?
– Ну, да. Я у Татьяны спрашивала, она говорит, что шеф требует красиво оформленные ведомости. Он потом ими перед друзьями хвастается.
Татьяна была верной шефовской секретаршей, которая блюла интересы начальства не хуже собственных.
– Чем там можно хвастаться? – протянула Оксана. –
– Ты не шеф, – заметила Света. – К счастью.
– Это почему? – обиделась подруга.
– Ты бы все деньги на красивый офис разбазарила.
– И ничего не все. – Оксана надулась. – Подумаешь, предложила аквариум поставить и две пальмы.
– И ещё трёх молодых людей с опахалами.
– Двух, – возразила Оксана. – Только двух. Тебе одного и одного нам с Юлькой. И одну опахальщицу – для шефа. Только он не проникся. Почему-то.
– Ладно, – Света потянула подругу за рукав. – Идём в правление и ищем фамилии на «Г».
– Идём. – Оксана послушно двинулась следом.
Света с подозрением посмотрела на неё.
– Ты хоть представляешь, сколько их будет?
– А мы всех Григорьевых, Гавриловых и прочих отметём сразу. Будем нерусские смотреть.
– Например, Ганзель.
– И не еврейские.
– Тогда Гигидзе.
– Прекрати издеваться, – рассердилась Оксана. – Сама знаешь, что надо смотреть!
– Ничего не знаю, – упёрлась вредная Света. – Я человек дотошный и методичный. Сказали «нерусские», буду смотреть нерусские.
– Нет, – сказала Оксана, – ты человек мелочный и вредный. И я больше не буду тебе грядки полоть.
Они посмотрели друг на дружку и засмеялись.
* * *
– Всё хочу спросить, – сказала Оксана, окидывая взглядом возникшее из-за поворота длинное здание правления. – Это и в самом деле бывшая ферма?
Света кивнула.
– Ну да.
– И что, неужели целую ферму отдали под дачи?
– Во-первых, не отдали, а выкупили. И не ферму – землю. Здание – это так, приложение.
– Ничего не поняла, – созналась Оксана.
Света сделала загадочное лицо и промолчала.
– Ну, Светик, – заныла подруга, – ну, расскажи.
– Да я сама толком не знаю, – созналась Света. – Вроде был какой-то рейдерский захват в своё время. Какой-то городской авторитет собирался тут марганец искать.
Оксана сбилась с шага.
– Что искать?
– Марганцевые породы, так, кажется, они называются.
– А почему не золото или нефть?
– А я откуда знаю? Может, ему марганцев не хватало…
– Ну, да, а золота с нефтью девать было некуда, – закончила Оксана.
– Говорю же, не знаю. В общем, он за мизерные деньги оформил на свою фирму землю, пригнал технику, геологов…
– И? – требовательно подстегнула подруга.
– И застрелили его на какой-то разборке. Прокуратура потом подала иск, сделку аннулировали, только возвращать землю было некому: совхоз к тому времени уже развалился. Площади выставили на аукцион, но желающих не нашлось. Потом там были ещё какие-то купли-продажи. А ещё в советские времена тут небольшой совхозный посёлок был для специалистов, маленький совсем, домиков двадцать-тридцать. Вот народ постепенно и начал застраиваться, у кого деньги были. Мне отец
– И что? – поразилась Оксана. – Тут все дачи незаконные, получается?
Света махнула рукой.
– Да нет. Когда всё вскрылось, здесь уже столько богатого народу обреталось, что нашей местной Думе оказалось проще специальным постановлением отвести земли садоводству, чем людей выгонять, средства тратить.
– Как я понимаю, ключевое слово здесь – богатые? – заметила Оксана.
Света кивнула.
– Правильно понимаешь. Хотя у нас в стране пока ещё не столько деньги, сколько блат превалирует. Взятку человек может и не взять, побоится или побрезгует, а по знакомству – почему бы и не помочь?
Оксана задумалась.
– Всё равно, – невнятно пробормотала она чуть погодя. – Как-то всё это...
– Просто дурно пахнет. С другой стороны: ну, пригнали бы сюда экскаватор дома сносить, кому было бы лучше. Тут не заповедник, особых красот тоже нет. Да и народ бы стал сильно возражать.
– Ну, на народные возражения у нас всегда отряд ОМОНа найдётся, – заметила Оксана.
– Это – да, – согласилась Света. – Видела по телевизору. Стоят за щитами мордовороты в шлемах и с дубинками, а напротив бабушки да старики. Матерей бы так своих били! А лучше тех, кто такие приказы отдаёт! – Настроение у неё испортилось. – Не хочу об этом. Иногда вообще желание возникает телевизор выбросить, после таких программ. Помню, так ждала, когда покажут, как американцы марсоход на Марс посадили. И что? С полминуты показали – и всё! Зато потом с чувством, с толком, с расстановкой о каком-то не то бандите, не олигархе, которого сажать собрались. И как автобус где-то в Перу в пропасть упал. Ёлки-палки, мне, конечно, жалко тех людей в автобусе, но неужели во всём Перу больше не нашлось, что показать!
– Фильмы ужасов смотри, – посоветовала Оксана. – Я серьёзно. Не так страшно, как наши новости. Хотя у нас с тобой нынче дела не лучше. – Она насупилась и замолчала.
Так, в тишине, девушки подошли к торцу длинного кирпичного здания; когда-то здесь были ворота, но теперь проём закрывала более поздняя кладка, и внутрь вела аккуратная деревянная дверь с прибитыми по обе стороны к стене вычурными светильниками в виде старинных газовых фонарей. Светильники были выключены. На двери висели две таблички. Одна с лаконичной надписью «Правление» и пришпиленным внизу листом бумаги со списком должников. С ней было всё понятно. Зато вторая гласила: «АО «ККО РММНГ». Часы работы: понедельник – суббота, без перерыва на обед».
Оксана покосилась на неё, но спрашивать ничего не стала. Девушки вошли.
Длинное помещение обрывалось метрах в пятнадцати от входа, перегороженное двустворчатыми воротцами на висячем замке. На них белел распечатанный на принтере листок с надписью «Склад». Слева от узкого прохода тянулся ряд закрытых дверей с табличками: «Бухгалтерия», «Секретарь», «Председатель» и «Комната для совещаний». Справа было всего две двери – наверное, отвели стойла побольше, подумала всё ещё не остывшая Света, – дальняя была прикрыта, и там раздавался невнятный бубнёж и тянуло табачным дымом. Зато ближняя дверь оказалась распахнутой настежь, изнутри доносился мужской голос, тщательно выговаривающий слова: