Чёрный вдовец
Шрифт:
Впрочем, стоило признать, Людвиг поступил правильно, обвесив ее столь узнаваемыми драгоценностями. Статусные игры такие статусные игры!
Тем временем к ним приблизилась изумительно стройная, ухоженная и, вот уж прав был Людвиг, идеальная фрау. В ней было совершенно все: строгая прическа из локонов насыщенного пшеничного цвета, на тон темнее, чем у супруга; царственная осанка и летящая, словно она с пяти лет танцевала в балете, походка; переливчатое серо-голубое платье, удачно оттеняющее синие глаза и сияние сапфировой диадемы в волосах; кружевные перчатки на изящных руках
За ней, взявшись за руки, шли мальчик и девочка лет примерно. Они были одеты в тех же тонах, что мать с отцом, и походили бы на белокурых ангелочков, если бы не шкодные мордахи.
– Позвольте представить, моя супруга, Эмилия Энн, и наши дети, Альберт и Аннабель.
Дамы присели в реверансах, а юный кавалер отвесил почтительный поклон.
– Для нас большая честь принимать вашу светлость в нашем доме, – голос у Эмилии тоже был совершенным: нежным и мелодичным.
Ринка рядом с ней почувствовала себя неуклюжей клячей в затрапезном балахоне, но тут же мысленно надавала себе по щекам. Не время вспоминать подростковые комплексы! И вообще, она давно уже не гадкий утенок, а взрослая красивая женщина!
– Очень рада знакомству… Эмилия?
Графиня Энн улыбнулась с долей облегчения.
– Герман много о вас рассказывал, дорогая Рина. Идемте, я представлю вас гостям, – сказала она в полный голос и тут же добавила совсем тихо: – Я тоже не люблю все эти светские обязанности, но приходится. Это ненадолго.
Тем временем Людвиг взял из рук сопровождающего их Мюллера корзину, накрытую полотном, и вручил сгорающему от любопытства мальчишке:
– Открывать только в саду.
Юный кавалер прижал корзину к груди и кивнул с крайне важным видом.
– Ладно, идите, – усмехнулась Эмилия, и дети мгновенно куда-то унеслись.
– Опять балуешь моих сорванцов, – с нескрываемой нежностью сказал Герман, глядя детям вслед.
На что Людвиг только пожал плечами, так же глядя вслед детям.
– А что еще делать с детьми? – и обернулся к Герману: – Надеюсь, хоть Гельмута сегодня не будет? При нем подхалимы и блюдолизы совершенно невыносимы.
– Он планировал прибыть, но в последний момент отказался, сославшись на занятность. Но здесь его высочество.
– Бедный Отто, – скривился Людвиг. – Опять его отправили работать во благо родины.
– Бедный я, – парировал Герман. – Если бы не Гельмут, нам не пришлось бы принимать всю эту толпу. И это при том, что большую часть намеков и просьб мы проигнорировали. Увы, все – не получилось.
– Только не говори, что тут…
– Слова – тлен, – тоскливо отозвался Герман, глядя куда-то вбок со страдальческой миной.
Ринка проследила за его взглядом и чуть не сбежала вслед за детьми. Куда там, в сад? О, прекрасный тихий сад с ушастыми монстрами, как же он далек. Недосягаем!
Нацепив на лицо самую любезную улыбку, она на всякий случай проверила зачарованное кольцо на пальце. На месте, слава всем местным богам и неместным тоже Значит, у нее будет шанс пережить еще одну встречу с монстром куда страшнее кроликов.
– Сын мой, я так рада тебя видеть! И тебя, дочь моя! – хорошо поставленным драматическим меццо начала ее высочество Бастельеро-Хаас, не дойдя до Ринки полудюжины шагов.
Разумеется, даже те из гостей, кто до сих пор не обратил внимания на «гвоздь программы», обернулись в их сторону.
– Сцена по вам плачет, – почти неслышно и крайне трагически пробормотал Людвиг и тоже засиял улыбкой: – Матушка!
Пока Людвиг галантно целовал руку, затянутую в черное кружево, Ринка выравнивала дыхание, сбившееся от восторга в преддверии встречи на Эльбе. Графский сад казался все более привлекательным местом, а от блеска газовых ламп и драгоценностей начала побаливать голова. Но стоило ей поймать злорадный взгляд одной из сестер Людвига, как ее обуяла здоровая злость. На этот раз принцессе не удастся ее проклясть, а уж переиграть – тем более!
– Дорогая матушка, какой приятный сюрприз! Вы сегодня так изысканны, а эти бриллианты вам невероятно к лицу! – пропела Ринка, приседая перед свекровью в реверансе.
Ей хотелось съязвить на тему траура по бездарно загубленной жизни, уж очень вызывающе выглядел черный туалет на фоне разноцветного блеска собравшихся гостей, но Ринка прикусила язык. Сегодня она будет милой восторженной блондинкой. По контрасту с дорогой змеей.
Змея величественно кивнула Ринке и отмахнулась разом и от Людвига, и от хозяев дома.
– Идемте, дорогая дочь моя, немножко посекретничаем, пока Людвиг пообщается с сестрами. Мои девочки так соскучились по брату!
Все три девочки тут же одарили брата такими взглядами, что сразу стало понятно: еще бы год его не видали! Людвиг ответил сестрам тем же.
– Ах, как отрадно видеть столь горячие родственные чувства! – похлопала глазами Ринка. – Дорогой Людвиг столько рассказывал о вас, столько рассказывал! Мне всегда хотелось иметь сестер, дорогая матушка.
«Сестры» дружно скривились, правда, едва заметно – все же люди смотрят. Ринка бы с удовольствием подразнила девиц еще немножко, но драгоценная (в прямом смысле этого слова – бриллиантов на ней был килограмм, не меньше) цепко ухватила ее за руку и надменно кивнула Эмилии:
– Дорогая, так любезно с вашей стороны было устроить этот прием! Я сама представлю мою дорогую дочь гостям.
Эмилия лишь кинула извиняющийся взгляд на Ринку, мол, прости – но устраивать скандал с ее высочеством будет хуже для всех.
– Вы так добры, матушка! – просияла Ринка. – Я счастлива, что вы не сердитесь на нас с Людвигом!
– Ну что вы, дорогая. Невозможно сердиться на собственного сына, которому сердце велело… – недоговорив, а скорее несколько запутавшись в собственном велеречивом лицемерии, свекровь промокнула «слезу умиления» черным кружевным платочком. – Ах, эта любовь… Не сомневаюсь, уж вы-то родите Людвигу достойного наследника. Он очень любит детей, да вы и сами видели, как нежно он относится к Альберту и Аннабель. А вы любите детей, дорогая? Вы не представляете, как я жду появления внуков! Мои дети так быстро выросли!..