Чёрный властелин
Шрифт:
Наконец-то схватка! Он в кольце врагов, но страха нет. Он неуязвим, враг не может его достать. С железными когтями в обеих руках он сеет смерть направо и налево. Вперёд, дальше, глубже! Он видит глаза, а в глазах – страх. Он видит руки, что дрожат от ужаса. Он счастлив.
Новый враг, глаза смотрят пронзительно и без страха. Одет богато, сабля в руках хищно сверкает под восходящим солнцем и являет взору вязь на клинке. Удар, другой, но враг отражает их. Он счастлив встретить достойного противника, но всё равно он будет первым. Клинки сталкиваются вновь и вновь, их радостная песня будоражит кровь.
Он чувствует
– Мой султан! Твой сын остановил врага перед городскими воротами!
– Отлично. Мы можем сосредоточиться на прорыве с востока. Выслать резерв к пролому в стене. Мы должны выдавить амхара из города, тогда у нас будет время восстановить укрепления, и их осада окончится ничем!
– Будет исполнено, Светоч Ислама.
– Что там с галерой?
– «Гордость султана» возвращается в город, повелитель.
– Отлично. Несколько десятков головорезов моего племянника будут совсем не лишними. Как причалит, снять с галеры команду и отправить на усиление пролома у ворот. Когда мы закроем восточную стену, нечестивцы обязательно попытаются снова атаковать ворота.
Визирь удалился, а правитель углубился в думы. Как смогли чёрные дикари разрушить стены? Султан не тешил себя иллюзиями о неприступности его столицы – он своими глазами видел по-настоящему мощные и величавые стены городов Леванта и Палестины. Но для орды впавших в варварство негров стены Таджуры должны были стать неодолимыми. Даже во времена Аксума африканцы не могли наскоком брать города, а тем более сейчас, когда у них нет ни катапульт, ни таранов. Но они уже смогли прорваться внутрь, и один Аллах знает, выстоит ли Таджура. Неужели действительно колдовство? Получается, заточённый сейчас в подземелье воин не врал, когда винил в разгроме конного полка чёрное колдовство Мбонга.
Да уж, хозяин Джибути сделал большую ошибку, ввязавшись в континентальные распри и поддержав мятежного негуса Гафата. И теперь, как и сотни лет назад, на побережье бесчинствует взбесившаяся армия дикого соседа. А помощи ждать неоткуда. Мамелюки завязли в войне с монголами. К Хиджазу и Оману идти на поклон бесполезно – они будут только рады разгрому конкурента на Красном море.
Впрочем, поздно горевать. Пожелает Аллах – правоверные отстоят город. А если же нет… Ну что же, Таджура – крупнейший город султаната, но совсем не единственный. Можно уйти морем в один из городов южного берега залива, куда негры не доберутся. А эфиопы пограбят и уйдут. Через несколько лет, когда мамелюки справятся с вторжением, султан накажет чёрных наглецов.
– Повелитель, полки раса Бахыра ворвались в город через восточную брешь и ведут уличные бои. Но джибутийцы держат оборону в проломе ворот.
Негус нагаст кивнул в ответ на донесение. Сын не подвёл – его алхимические… изделия обрушили стены Таджуры. Прямо как во время легендарного похода Иисуса Навина на Иерихон. Йикуно Амлак улыбнулся про себя – после сегодняшнего боя многие вспомнят эту легенду. Не без
Интересно, чего ещё можно ждать от его «знаний свыше»? Сегодняшний штурм – это уже переворот в военном деле. За одну ночь существующие крепостные стены перестали быть надёжной защитой. Негус чувствовал, что одним оружием принц не ограничится – меньше чем за год деревня, отданная сыну, сильно разбогатела. Пусть большая часть серебра пришла из казны Ягбы Циона, но ведь принц более чем возместил потраченные деньги – Йесус-Моа не только вёл счёт казне юноши, но и осведомлял его отца о состоянии дел отпрыска… Но об этом можно подумать позже, а сейчас – бой!
– Используйте третий… заряд. Султан должен уже бросить в бой резервы, и западная стена будет слаба. И призвать ко мне принца Ягбу Циона.
Удай нервно закусил губу и сильнее сжал лук. Проклятые негры! Он отчётливо слышал раскаты грома, с которыми совсем недавно чёрные колдуны пробили стены города. Да и сейчас до него доносились звуки боя у ворот. Десятник почти ничего не говорил, но солдат понимал, что ситуация серьёзна – совсем недавно соседний десяток (и далеко не он один) был снят со стены и отправлен куда-то в город. Скорее всего, останавливать прорыв.
Боец поёжился и заставил себя расслабить руку – лук не топор и не любит слишком грубого обращения. Всё-таки снятие стольких солдат сильно оголило стену. Хотя на самом парапете число стражей почти не изменилось, казармы возле стен были совсем пусты. Вот и сейчас вместо надёжных и привычных лиц рядом стояли головорезы корабельных команд султана. Удай не сомневался, что моряки страшны в своей стихии, но насколько хороши будут они на стенах? Стражник надеялся на то, что милостью Аллаха ему не придётся узнать ответ на этот вопрос.
– Не зевать! Смотреть в оба! – Злобный голос десятника одёрнул солдата.
Командир, видимо, тоже нервничал, что в общем весьма понятно – уже много лет Джибути воевал лишь на море. Войско обленилось за годы раздавания редких оплеух адали и устрашения диких племён. Причём ясно это было даже простому стражнику на стенах…
Что-то происходит впереди, но что? Присмотревшись получше, Удай в ужасе выдохнул:
– О Аллах! Колдуны!
– Где?! – Десятник появился за плечом воина, как джинн из кувшина.
– Вон там, смотри!
Указующий перст стражника нацелился на группу негров в цветастых хламидах, что становились в круг за несколько сот шагов от стены. Позади них виднелась группа всадников, скачущих в сторону города.
– Ахмед! Бегом! Доложи тысячнику! – Десятник судорожно схватился за плечо Удая. – Иблис! Не достать стрелами, – прошипел он, вперив ненавидящий взгляд в колдунов.
– Что будем делать, господин? – обратился солдат к начальнику.
– Молиться Аллаху.
Тем временем на стене явственно услышали топот негритянских коней, и он становился всё громче с приближением всадников. Но взгляды защитников стены были прокованы не к ним, а к кругу вражеских колдунов, что творили свои таинственные ритуалы. Один лишь десятник смог сбросить с себя гипнотическое оцепенение.