Черный ярл
Шрифт:
Гуннар начал успокаиваться, слушая мои рассуждения. Тревога во взгляде приугасла, отсутствие эмоций на лице дало трещину, что также было хорошим знаком. Осталось сделать последний рывок.
– И остается у нас только одно - христианство. Именно жрецы этого бога могут быть полезными Владимиру Святославовичу в его планах сосредоточения в своих руках полной власти. Да и сломать хребет всем нам сподручнее будет именно с подобной поддержкой.
– Два варианта, Хальфдан, - для убедительности побратим поднял левую руку с двумя оттопыренными пальцами.
– Рим и Константинополь... Почему ты прицепился к ромеям?
– Да потому что они УЖЕ здесь, друг ты мой и брат! Их священники и монахи крестят в свою веру рабов, простой люд, поддающийся на притягивающую некоторых идею, звучащую в проповедях. Это сильная вера, пустившая здесь корни. Бабка Владимира приняла христианство по византийскому обряду и наверняка успела многое порассказать юному внуку. Да и выгоды государственного толку я не могу отбрасывать.
– Я кажется поняла, что хочет сказать Мрачный, - прищелкнула пальцами Змейка. Сейчас она расхаживала по комнате, а руки жили своей жизнью, то дотрагиваясь до многочисленных метательных ножей, то просто срываясь в экспрессивную жестикуляцию по мере того, как речь набирала темп.
– Принятие христианства значит для Владимира заключение союза с Византией. Поддежка жрецами, деньгами, имперским влиянием, другими полезными вещами. И главное - изменения... Абсолютная власть, в которой у него не будет никаких сдержек. Я могу подробнее рассказать, много последнее время читала про ромейских базилевсов и том, как они смотрят на мир вокруг себя.
Роксана говорила. Периодически срываясь на откровенное цитирование древних для меня, но современных тут источников. Ну а мне лишь оставалось от души порадоваться. Причина? Сама Змейка, само собой. Она здесь и сейчас совершила качественный прорыв, раз практически самостоятельно смогла не просто понять суть проводимой Владимиром многоходовой интриги, но еще и оценить ее несколько не со здешних позиций. Я в восхищении, как говаривал один демонический персонаж одного моего любимого автора. Того самого, столько ярко и красочно описавшего переплетения света и тьмы в своем бессмертном романе.
Змейка могла говорить еще долго, но, на мой взгляд, и сказанного на данный момент было достаточно. Гуннар окончательно убедился в правильности сделанного мной выбора. А это и было целью.
– Достаточно, Роксана, - прервал я разошедшуюся девушку.
– Ну а о необходимости наших действий, я уверен, говорить излишне. Но все же скажу.
– Скажи, - эхом отозвался Ярополк.
– Нам это в будущем пригодится, если хирдманы начнут задавать вопросы.
– Шрам, ты головой о дуб ударился? У нас есть собственные боги, а чужих не надобно. Предать своих предков, отвернуться от их памяти... Это само по себе гнусно!
– Тихо, Змейка, тихо, - выставил я руку в останавливающей поток эмоций жесте.
– Вопрос разумный и на него будет необходимо давать ответ. Одними чувствами убедить можно далеко не всех. Некоторые, уж прости, будут руководствовать принципом: 'А чем мне это выгодно?' Но у меня и им найдется что ответить. Змейка...
– Все, уже останавливаюсь.
Выполняя мою просьбу, Роксана остановилась и теперь стояла, прислонившись к стенке и вдумчиво изучая коготки на правой руке. Ну а я поспешил поставить точки над 'ё'.
– Влияние. Если куда-то распространяется чужая вера, но принесшие ее становятся духовными авторитетами. В их силах многое, в их руки попадают мощные инструменты, способны заставить интересы государства развернуться чуть ли не в противоположную сторону.
– Да кто позволит? Ни один князь не допустит...
– Эти - нет. А что насчет тех. кто придет им на смену? Их дети племянники, внуки? Вот им с самого детства в головы будут вкладывать совсем иные понятия. Одно из главных в этом списке - почтение в духовным автотитетам и смирение перед божественной волей. А кто проводники воли? Те самые, которыми управляет константинопольский патриарх. А патриарх этот подчиняется кому?
– Базилевсу,- выдохнула Змейка.
– И тогда есть возможность стать даже не младшим союзником, а подобием данника...
– В центр мишени, умная ты моя, - скривился я в подобии улыбки.
– Поэтому заканчиваем со словами и переходим к делам. У нас почти две с половиной сотни хардманов, но около полусотни необходимо будет оставить тут, поддерживать порадок.
Ярополк невольно закашлялся, услышав о том. что я собираюсь выводить за пределы города практически всех. Ну а Бешеный. Оказавшийся более устойчивым, только приподнял бровь и спросил:
– Хорошо, с помощью Змейки и ее людей мы действительно сумеем вывести за стены большое количество хирдманов. Сумеем и перекрыть наблюдателями дороги, и отследить путь, по которому двинется посольство ромеев. Что потом?
– На бумаги с подписью Владимира, чтоб его, Святославовича, я не надеюсь, он не дурак. Зато способных говорить ромеев из посольства мы захватить в состоянии. Возможно, если повезет, там будут и приспешники самого Владимира, знающие о сути и итоге проведенных переговоров. Захватываем и тащим, к примеру, в тот же самый Переяславль, там у нас наиболее крепкие позиции. Меж тем постепенно, в течение пары-тройки дней, вывозим туда семьи. Те, которые в Киеве.
– И это все?
– Не язви, красавица! Конечно же, нет. Необходимо уже сейчас послать гонцов ко всем тем ярлам, которых мы предупреждали еще тогда, до предательского похода. И местом встречи назначить все тот же Переяславль. Теперь точно все. Время не ждет! Начали.
Сейчас я действительно не хотел продолжать разговор, и все присутствующие это поняли. Друзья-побратимы удалились тихо, пока я, прикрыв глаза. Сидел в кресле и думал, как все непросто в нашем мире. Что в родном для меня будущем, что в этом самом прошлом, куда угораздило попасть.
Эх, до чего же не люблю цейтнот! Будь возможность потянуть время, я бы выждал момента, когда возвратятся наши хирдманы, отправленные потрошить побережье франков. Тут и усиление личного состава, и, при удачном раскладе, неплохая добыча, на которую можно опять таки усилиться. Да и воины других участников похода. Они сейчас важная карта в разыгрываемой партии. Ладно, прорвемся. Пусть затеянная мной игра и рискованна, но без риска не бывает и победы. Той победы, на которую согласен я.
<