Чертов мост
Шрифт:
— Этого делать нельзя. Мы ничего не знаем о бандитах, не знаем, сколько их, как вооружены, и, наконец, не знаем, где они обосновались. Надо все это выяснить и хорошенько подготовиться к схватке. Ты пойми, Иван Иванович, наша задача — разведка и на первых порах больше ничего. А дальше — видно будет.
Мне показалось, что его несколько обескуражили мои слова. Он пожал плечами, что-то промычал себе под нос и уставился в окно.
Колеса размеренно постукивали о стыки рельсов. Мимо проплывали знакомые места. Река Шилка осталась в стороне, она ушла вправо, на Сретенск. Теперь до Пашенной нашим неизменным спутником будет извилистая, каменистая Куэнга, своеобразная речушка, с густой ивово-черемуховой поймой.
— Не расстраивайся, брат Огородников, — заговорил я, — без разведки нельзя, разведка — это глаза и уши любой войны.
— Я не расстраиваюсь. Раз нужна разведка — значит будем ею заниматься. Но все-таки... — Он начертил на оконном стекле крест и добавил: — ...Все-таки надо бы повоевать как следует.
Я видел, как заиграли желваки на его скулах. «Да-а, парень-то боевой, — подумал я. — Этот в любой момент бросится в драку. Надо будет его придерживать... Зачем такого горячего брать туда?» Мелькнула мысль оставить его в Пашенной — помогать Литвинцеву организовывать отряд. Это было бы правильным решением: здесь, в Пашенной, он будет гораздо полезнее в настоящее время, чем там.
— Не лучше ли тебе, Иваныч, остаться пока в Пашенной? — И, не дожидаясь ответа, я добавил: — С Литвинцевым организуете отряд, подготовитесь хорошенько и будете ждать нашего сигнала. Оружие останется при тебе — вот и не надо будет его тащить туда. Всем, да еще с оружием, там делать пока нечего.
Он посмотрел на меня, взвешивая услышанное, в глазах промелькнули азартные огоньки. Я понял: он рад остаться.
— Хорошо, я останусь. А она зачем? — кивнул он в сторону купе, имея в виду Тасю.
— Воронова нам понадобится, здорово понадобится, — подражая Дюкову, сказал я. — Во-первых, для конспирации: мы же «геологи», а она училась на геолога, во-вторых, вдвоем нам легче установить с вами связь, в-третьих, она имеет кое-какие другие возможности...
Только тут я вспомнил, что не спросил об этих возможностях ни Дюкова, ни Каверзина, но Огородников, видимо, был удовлетворен моим ответом. Он теперь думал только об отряде. Немного погодя, как бы очнувшись от своих мыслей, он сказал:
— А она какая-то необщительная: читает и молчит...
«Надо ей подсказать, чтобы вела себя более общительно — ведь она моя «жена», — подумал я и тихо сказал: — Такой уж у нее характер.
Огородников вышел со своим грузом в Пашенной. Мы еще раз условились о встрече, обдумали, чем он будет заниматься в Пашенной и Бушулее. По нашему плану он должен помочь Литвинцеву создать отряд, а затем уехать в Бушулей и попытаться организовать активистов. Самостоятельно, без нашего ведома, он ни в коем случае не должен двигаться дальше.
— И долго мне придется здесь загорать? — нетерпеливо спросил он.
— Сколько понадобится, — сухо ответил я, рассердившись на его нетерпеливость.
Но расстались мы хорошо и даже по-братски обнялись.
— Не горячись, Иван, — попросил я его. — Всему свое время. Жди, я дам сигнал, а ждать долго не придется, постараемся как можно быстрее их выследить.
Тася подала ему руку и с легкой улыбкой сказала:
— Не волнуйтесь, скоро встретимся...
И опять поезд, постукивая колесами, повез нас на восток. С моим внезапным решением оставить Огородникова менялся наш план и поездка в Такшу: теперь в Бушулее нам делать было нечего, в Такшу сейчас мы могли попасть только с другой стороны — через Ушумун, предварительно доехав на поезде до Усть-Ундурги. На этот счет я посоветовался с Тасей. Она согласилась, однако выговорила:
— На задание, Федя, нас послали на равных, и мне кажется, тебе не следует одному принимать какие-либо решения, любой план надо обсуждать вместе. Вот с Огородниковым ты поспешил: его надо было оставить в Бушулее или даже в Зилово — все же ближе к тем местам, где мы будем.
Я, конечно, сразу же осознал свою ошибку — ведь Тася была права.
— Ладно уж, живы будем — сочтемся, — шутливо ответил я. — А ты, Тася, будь пообщительней и не забывай, что жена мне.
Усть-Ундурга нас встретила ясным прозрачным утром. Над бурной, клокочущей среди камней речкой поднималась легкая дымка, где-то в дальнем углу этого маленького селения неистово лаяла собака, то тут, то там поскрипывали калитки, глухо мычали коровы. Воздух был свеж и чист, как родниковая вода. После утомительного пути мы стояли на полянке, поросшей молодой травой, и не могли нарадоваться на эту тишину и утреннюю свежесть. Солнце появилось как-то внезапно из-за высоких лесистых гор и золотом залило узкую долину, заиграло веселыми бликами на каменистых речных перекатах. Ко мне подкрались вдруг воспоминания о детстве. С семи лет мать приучила меня вставать рано, прогонять корову на пастбище, поэтому я волей-неволей часто любовался ранним утром. Я на мгновение забыл обо всем и даже вздрогнул, когда услышал голос моей спутницы:
— Куда теперь пойдем?
Я посмотрел на Тасю. В ее серых глазах искрились маленькие лучики, на губах застыла легкая улыбка. Сердце мое трепетно сжалось; как прекрасно это сочетание: утро, солнце и красивая девушка!
Видимо, я долго задержал на девушке взгляд, она с чуть уловимым смущением повторила:
— Куда пойдем?
— Нам надо туда, — указал я в сторону откоса, откуда вывернулась бурливая Ундурга. — Придется идти пешком, а там, глядишь, кто-нибудь подвезет. Здесь лесосплав и хорошая дорога. На Ушумун часто ездят.
Мы шли по песчаной дороге вдоль берега Ундурги. Дорога то поднималась на высокий откос, то спускалась к самой реке. Вскоре нас нагнала подвода, запряженная двумя ломовыми лошадьми. На подводе сидел маленький, сухонький старичок с бородой-клинышком и глазками-пуговками.
— Доедем, деда? — остановил я его.
— Садитесь, вместе веселее.
Мы уложили рюкзаки и сели. Дед раскурил длинную самодельную трубку и тронул вожжами.
— Куда путь держите? На Ушумун? — спросил он.
— Дальше. К Такше.
Дед повернулся и внимательно посмотрел на нас.
— А вы туда зачем?
— Геологи мы.
Он почмокал губами и стегнул лошадей.
— Ну!.. вашу за ногу, плететесь, как старые клячи!
Подводу слегка дернуло, лошади пробежали немного рысцой и вскоре снова пошли, как и прежде, размеренно, не спеша.
— Золото искать аль бирлиянт?
— Там будет видно, что уж найдем.
Дед немного призадумался, потом заговорил:
— Я в этих местах давно живу. Году в четырнадцатом забрел в Ушумун какой-то мужик, не то приискатель, не то геолог, как вы вот, не то ишо черт его знает, кто он такой. Так вот, этот мужик показал в лавке Марьясова каки-то камешки, с наперсток рассыпного золота и самородок с ноготь. Мужиков заело: где это он все достал? Чужой по своей доброте рассказал, что намыл по Ундурге, а камни энти отыскал в россыпях, где-то в пади супротив Елкинды. Наши мужички потом несколько раз снаряжались в те места, но без удачи, — можа, не могли найти те места, а можа, мужик этот сбрехал. Особливо настырно искал золото дед Чернышов.