Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

Ошевнев Федор

— Допустим, по бумагам вполне соответствует, — опять перехватил инициативу начпо. — Вы-то, собственно, чего хотите? Выражайтесь яснее.

— Да куда уж, — усмехнулся я. — Отмените неправомерные взыскания. Всего лишь.

Присутствующие отреагировали бурно: несколько матерных фраз, наползая одна на другую, прозвучали в комнате.

Затем ротный уничтожающе произнес:

— Ну, только «пиджак» до такого и мог додуматься! Слышь, мы здесь, по-твоему, в бирюльки играем? Ведь если по твоей ущербной логике, то и мне следует требовать строгий выговор снять! И ему! — кивнул на замполита. — Да и товарищ подполковник тоже пострадал! — Теперь

кивок в сторону комбата. — Я вообще такой наглости — двадцать лет служу, а не видывал! Это же открытое посягательство на основы основ армии — на единоначалие!

— А ваше мнение, товарищ капитан? — впервые вступил в разговор полковник, обращаясь к замполиту роты.

— Э-э-э… — заерзал тот на стуле. — Полагаю, старший лейтенант еще не осознал в полной мере свою роль как офицера.

— А разве здесь театр? — удивился полковник. — Вот уж истинный ответ политработника: вокруг да около и мало толку.

— Почему мало? — тут же бросился начпо на защиту замполита. — Скорее, неточно. Да, у командира взвода, не прошедшего закалку военного училища, недостаточно опыта; да, он пока не сформировался как офицер, склонен в своих неудачах винить окружающих… Но рациональное зерно в человеке присутствует, пытается логически мыслить…

— Словом, не потерян пока для армии полностью, — хмыкнул полковник.

Остальные офицеры настороженно молчали.

— Так что делать-то будем? Солдат твой был, а быть, говоришь, не должен. За что всех наказали, а сатисфакции требуешь ты один. Вот с чем единственно безоговорочно согласен — идея со взятием на поруки действительно гнильцой отдавала. — И полковник метнул быстрый взгляд в сторону потупившегося начпо. — Только такая штука. Правомерны там они, твои взыскания, либо неправомерны — можно спорить до хрипоты, но так мы ни к чему не придем. Это вроде судья в футболе другой раз гол не зачтет, а он, как потом просмотр покажет, был. И что? На результат матча не повлияет, даже если этого судью позднее с работы турнут. Дело уже сделано, и никакого сослагательного наклонения! Так что об официальной отмене взысканий даже не мечтай. Нравится вариант?

— Тогда, товарищ полковник, я вынужден буду написать несколько жалоб.

— Даже несколько?

— Так точно. В штаб округа, в политотдел штаба округа, в военную прокуратуру, в Министерство обороны, в крайком партии, наконец. Может, какой адрес еще и забыл — помараковать следует…

— Мал клоп, да вонюч, — бесстрастно произнес полковник и потянулся к трубке внутреннего телефона. — Строевую часть… Где начальник?

Спустя пять минут тот уже бережно положил перед командиром мое личное дело в красной папке с надписью «секретно» на белой полоске, приклеенной сверху.

— Ну-с, делаем таким образом. — Полковник раскрыл папку, полистал. — Разошьешь, старую служебную карточку порвешь, а вставишь новую и на нее поощрения перенесешь. Взыскания же — вот эти: раз, два — не разноси. Понял?

— Так точно! — И ни единый мускул больше не шевельнулся у начальника строевой части.

— Свободен!

— Есть!

— Вот видишь, — задумчиво произнес полковник, — а ведь приказ-то я отдал противоправный. И майор вполне может на меня свыше пожаловаться. Только не станет, и сделает совершенно правильно. С волками жить… А тебе, мыслю, товарищ старший лейтенант, не в армии бы служить. Запомни: сегодня ты по чистой случайности «торжество справедливости» отыскал. Другого такого шанса не будет. Так что иди и думай. Хорошенько! И вы все тоже свободны.

Начпо моментально подал команду:

— Товарищи офицеры!

По дороге в подразделение ротный уважительно сказал:

— Командир — он действительно командир. Настоящий. Не стал тебя ломать, пожалел. Только помни: это просто стечение обстоятельств. Редкостное. Тем более нехарактерное для закоснелого «пиджака». Ты все же поразмысли: а может, рапорт на увольнение наваяешь?

Подумал я тогда действительно крепко, однако «ваять» ничего не стал.

С годами служба все больше обтесывала меня, зато уже никто не называл «пиджаком». Ближе к концу своей пологой карьеры, серединой пришедшейся на конец лихих девяностых, когда люди учились держаться за место, дослужился я до должности командира роты. На коей имел достаточно взысканий — главным образом, конечно, за дело, хотя и перегибы случались. Только больше такой глупости, как отмены взыскания требовать, и в голову не приходило. А уж каким сам начальником был — про то пусть мои бывшие подчиненные расскажут.

…Вот и сейчас один из них, человек из давнего прошлого, хитровато прищурясь, поглядывал на меня водянистыми глазами.

— Ну что ж, Семыкин, где нынче живешь, чем занимаешься? — решил я слегка поддержать разговор, хотя желания к тому и не испытывал.

— Да все там же, в Симферополе. Свой бизнес небольшой имею, многопрофильный. Автозапчасти, конфеты, сигареты… С Москвой кое-чего иногда перетираю, потому наездами и тут. Жилье? Дом двухэтажный, дача в Севастополе… Две машины, катер хороший недавно прикупил… Женат, один сын, семнадцать годков, на полголовы меня выше.

— Значит, не за горами и армия? — решил я наступить собеседнику на больную мозоль.

— Вот это вряд ли, — расплылась сытая физиономия в несимпатичной улыбке. — Я ведь, учитывая личный опыт, загодя все продумал, хоть и в копеечку влетело. У моего парня уже сейчас «белый билет» аж по пяти разным болячкам. Так что не видать его украинским ВС родимым никогда и нипочем. Так-то оно, товарищ старший лейтенант.

— Положим, майор (я почему-то не стал упоминать о своей отставке).

— Ну, невелика разница. Один черт, гроши получаете, а полканы во все дыры жарят. И так по понижающей.

— А ты, стало быть, мильонами деньгу гребешь?

— Хм… Не буду хвалиться, но, можно сказать, почти так.

— В таком случае как насчет старого должка? За тот давний проезд туда-сюда к твоим родителям? Для моего старшелейтенантского кармана весьма накладно было, да и для майорского тоже подспорьем станет.

Нет, не надеялся я вовсе на то, что Семыкин тут же раскроет бумажник. Интересно просто было: как с темы съезжать будет?

— Ох, това-арищ старший лейтенант… — Бывший подчиненный упорно величал меня, как в далеком 1990-м. — Это неуклюжая попытка удара ниже пояса.

— Обоснуй.

— Так козе понятно. Глупо отдавать старые долги, если они документально не подтверждены. Да и то — только если суд принудит. И потянуть еще, сколько судебные исполнители и сам заимодавец перетерпят.

— Понятно. Сняли тему. Ладно, тогда скажи еще: тебе бумаги твои медицинские — ну, из дурдома — никогда потом в жизни не мешали?

Бизнесмен средней руки Виктор Борисович Семыкин тяжко вздохнул. Потом спрятал хитрые глаза за темными очками и скучно протянул:

— Ох и злой же вы, товарищ старший лейтена-ант. Я к вам, можно сказать, со всей душою, а вы-ы…