Чертова дюжина
Шрифт:
Леденец спокойно повернулся и легонько тряхнул Ватикана.
— Помолчи, понял? Не надо ссориться. Мы на войне. В бою, — будничным голосом сказал он.
— Поцелуй меня в задницу!
Секундой позже «ротвейлер» швырнул Ватикана о стену. Тот ударился всем телом, охнул, согнулся, затем медленно выпрямился и усмехнулся недобро:
— Хорошо, мужик. Еще не вечер, — отвернулся и, прихрамывая, отошел в сторону.
Леденец посмотрел на часы.
— Ладно, Чубчик, лезь посмотри. Мы ждем тебя здесь.
— Договорились.
— Если в течение пяти минут вестей от тебя не будет, мы уйдем.
— Хорошо, братец. — Чубчик улыбнулся, и в глазах его мелькнула странная сумасшедшая бесшабашность. — Давайте, ребята, я пошел. Если чего, вам ни пуха ни пера.
— К черту!
Чубчик исчез в проломе.
Ватикан посмотрел ему вслед и злобно пробормотал:
— Правильно, он будет как на лифте кататься туда-сюда, а нам придется за него под пули лезть.
Леденец обернулся, на лице его было написано преувеличенно радостное удивление:
— Ты не понял, что ли? Я же сказал: заткнись. А то ушибу ненароком.
— Ладно-ладно, — оскалился Ватикан. — Посмотрим, что ты позже скажешь, когда…
— Когда что?
— Сам увидишь, что…
В кузове грузовика Шептун щелкал тумблерами, вычленяя из массы малозначащих фраз крупицы ценной информации, и, не поворачиваясь к Близнецу, передавал:
— Так, группа «Гроза» идет по Петровке, прошли Кузнецкий мост, продолжают движение к Театральной площади.
Близнец пощелкал клавишами «notebook», вводя необходимые данные. На мониторе компьютера серый треугольничек переместился от Петровских линий к Кузнецкому мосту.
— Звено бронетранспортеров «Сентябрь-068» движется по Большой Лубянке, прошли Варсонофьевский переулок, идут к Кузнецкому мосту.
И вновь дробь клавиш.
Шептун на секунду замер неподвижно, прислушиваясь к раздающимся в наушнике голосам, потом сообщил:
— Четыре «Ми-24» идут из Тушино. Сейчас они в районе метро «Аэропорт». Две группы быстрого реагирования вошли в метро. «Молния» идет от «Лубянки» к «Охотному ряду». «Смерч» — к «Кропоткинской», прошли «Библиотеку имени Ленина». Взвод срочников ВВ перекрыл переход на станции «Кузнецкий мост», еще один блокирует переход на «Охотном ряду». Взвод десантников перекрыл «Боровицкую».
Шептун оттолкнулся ногами от пола, прямо в кресле подкатился к компьютеру и посмотрел на карту. Блокпосты все еще закрывали крупные магистрали, однако большая часть войск спешно стягивалась к центру. Оставались еще лазейки, через которые команда террористов могла вырваться из оцепления, но было их ничтожно мало.
Близнец поправил очки, взглянул на стоящие здесь же, на панели, электронные часы и констатировал:
— Они уже должны быть за пределами опасной зоны.
Шептун еще раз внимательно осмотрел схему, вернулся к передатчику, взял переговорное устройство:
— «Москва-один», ответь «Осени». «Москва-один», я — «Осень», ответь мне.
Динамик ожил:
— «Осень», я — «Москва-четыре». У нас потери. Четверо. Возможно, пятеро.
— Где вы находитесь?
— В нейтральной полосе.
Близнец ввел в компьютер необходимые данные.
— «Москва-четыре», — Шептун облизнул пересохшие вдруг губы, — нейтральная линия еще открыта. Все остальные пути отрезаны. Немедленно уходите.
— Понял. Держите нас в курсе.
Ватикан повесил переговорное устройство на пояс и сообщил выжидательно смотрящим на него Леденцу и Дофину:
— Все, уходим.
Леденец посмотрел на часы.
— У Чубчика есть еще полторы минуты. Если он не появится, мы уйдем. Но не раньше.
Ватикан прищурился, челюсть его упрямо выдвинулась вперед.
— Ты что, г…к, считаешь себя самым главным? — спросил он звенящим, чуть подрагивающим голосом. — Я сказал: мы уходим.
— А я сказал: мы остаемся, — отрезал Леденец. — У Чубчика есть еще полторы минуты.
— Ты слышал, что сказал Шептун?! — заорал Ватикан. — Мы на волоске! Эти суки перекроют здесь все, и тогда нам не вырваться! Надо уходить сейчас, пока еще можно уйти!
Леденец пожал плечами и поднял автомат.
— Попробуй, — спокойно заявил он. — Предупреждаю: я всажу тебе пулю в башку и, честное слово, даже не пожалею об этом. А теперь иди, если хочешь.
Ватикан замолчал, тяжело рассматривая стоящего перед ним лысого бугая. В том, что Леденец способен выстрелить, он не сомневался. Боевой опыт имелся у них обоих. Им обоим приходилось убивать раньше.
— Ладно, — кивнул он и посмотрел на часы. — Минута десять.
— Ага, — протянул Леденец и присел на корточки, не опустив, однако, автомата.
Он понимал: срыв может произойти в любой момент — и не желал оказаться перед лицом опасности без оружия.
— Тяни! — закричала Белоснежка.
— Я стараюсь. — Бегемот выбивался из сил.
Айсберг помогал им в меру возможности. Он упорно цеплялся за неровные стены, чтобы хоть как-то облегчить двоим наверху их задачу. Хорошо, что в крови его был растворен метедрин, иначе он давно потерял бы сознание. Пуля, вошедшая в грудь, порвала правое легкое и сломала три ребра. Не так уж и мало. Однако Айсберг держался. Пока держался. Гигант хотел жить, как, впрочем, каждый из живущих. Он осознавал, что мины над головой тикают, секунды идут. Секунды, решающие все.