Чертово колесо
Шрифт:
— Да не гони пургу! Мой шуряка уже год без визы бегает — и ничего.
— Ну и что, ебать-переебать? Поймают — засунут, — пожал плечами Васятка. — Бегать-то он может, но доколе?.. Или заболеет, пойдет к арцту, [80] тот увидит, что визы нет — и настучит в полицай. Или еще где засветится… Тут не знаешь, где рванет, как по минам идешь…
Сошлись на том, что все может быть, и лучше жить с визой, чем без нее.
На подъездах к Роттердаму их встретило белесое, розоватое небо, мрачные силуэты кранов, серые громады кораблей и штабеля контейнеров. Тюки, гудки, сирены, скрип лебедок, живые точки людей.
80
От Arzt (нем.) —
— Приехали. Роттер. Куда теперь здесь?.. — спросил Васятка.
Малой обалдело смотрел в окно, пытаясь понять, куда ехать.
— Прямо езжай! — наконец, решил он.
— Куда прямо, когда вот вилка?
— Ну сворачивай, если хочешь! — И Малой начал обиженно рыться в грязных бумажных платках на полу и потом долго, с натугой и рыганием, кашлял в них.
Васятка, резко рванув, повернул и чуть не врезался в соседнюю машину.
— Куда гонишь, водколаз? — ощерился Юраш.
— А хули этот хуиный хуй хуячит так хуёво на хуй?! — заорал Васятка, выруливая обратно на прямую.
Слева, в порту, тянулись бесконечные причалы и доки, возле них копошились оранжевые жилеты, темнели каски. Справа открывались дома, улицы, витрины, афиши, каналы. В машинах на долгих светофорах зевали белобрысые голландцы. Вдоль обочин ехали гуськом безмятежные велосипедисты.
— Прямо, прямо. Скоро причиндалы будут, чугунные яйца, там налево.
Наконец, попали в старый район Роттердама, где узкие розовато-красные дома жались друг к другу, как от холода.
— Гетта, — пояснил Юраш. — Одни шварцы [81] и гельбы. [82]
81
От schwarz (нем.) — черный.
82
От gelb (нем.) — желтый.
— Серые тоже есть, — указал Васятка на изможденного типа. Тот, лежа под пыльным деревом, курил крэк, уложив голову на тощий зад своей собаки, которая с нервной любовью озиралась на хозяина, даже не помышляя о том, что хозяин мог быть и другим.
На углах стояли группки людей. Долговязые негры в вязаных шапочках. Кряжистые широконосые типы с черными косичками. Высохшие китайцы с голыми черепами. Желто-красные крашеные девки в коже, усатые малолетки-турки. Все они исподволь провожали глазами машину с немецкими номерами.
— Откуда тут столько разных? — поинтересовался Нугзар.
— Так у голландцев колонии были, они оттуда всю эту сволоту и понавывозили, теперь вот не знают, как избавиться. Вишь, на номера наши зырят, немецкие машины ждут, чтоб отраву продать. Тут героин дешевле мильха. [83] Лишь бы купи-возьми.
— К углу рули, где две шалавы около сриптиз-бара стоят… — вдруг засуетился Малой. — И вайтер, [84] к ресторанту… Это его точка. А сам наверху живет… Вот тут стой.
83
От Milch (нем.) — молоко.
84
От weiter (нем.) — дальше.
Его фенстер [85] на втором этаже. Подождать надо. Он глянет, приказ
И Малой, высунувшись из машины, стал всматриваться слезящимися глазами в витрину невзрачного ресторанчика.
В дверях возник парнишка, похожий на вьетнамского пионера.
— Синук хоме? [86] — спросил его Малой.
Малыш пролепетал что-то и грязной ручонкой нажал кнопку звонка.
— Маяк дал. Сейчас показаться надо.
И Малой, высунувшись по пояс из машины и глядя куда-то в небо, стал бить себя в грудь руками, выкрикивая:
85
От Fenster (нем.) — окно.
86
От home (англ.) — дом.
— Я это, Синук, я!.. Я!.. Ты же знаешь меня!.. Это я! Твой френд!
Узкая подъездная дверь с лязгом открылась.
— Узнал!.. Я один дойти не смогу, помогите…
— Пошли вместе, — вылез Юраш. — Мало ли чего!
В сумрачном зальчике было пусто — тут, очевидно, редко обедали, но часто взвешивали и фасовали. Несло чадным дымом. В углу, у пустого аквариума, миниатюрная куколка-тайка неслышно вытирала стаканы, исподлобья поглядывая на гостей немыми глазами. Из ресторана наверх вела лестница под ковром с вытертыми иероглифами.
Нугзар жадно уставился на тайку. С того момента, как он попал сюда, смотрел только на таких куколок-узкоглазок.
Поднялись. Малой позвонил в обшарпанную дверь, толкнул ее. Заперто. Он позвонил еще раз, выпрямившись перед глазком. Дверь приоткрылась на цепочку. Малой приник к щели, но тут же отскочил от лезвия кухонного ножа, залязгавшего в проеме двери.
— Вот псих!.. Не в себе от кайфа, гонит!.. Ты что, совсем спятил, Синук?.. Убить можешь!
Из-за двери послышалось злобное верещанье. Малой ответил:
— Синук, это я, твой френд! А это — мои френды, тоже хотят купить хероин. Мени, мени бай хероин! [87]
Дверь не открывалась. Глазок равнодушно смотрел на них. Потом нож исчез. Послышался тихий возмущенный стрекот.
— Не хочешь — не надо, в другом месте купим!.. — повернулся Малой спиной к глазку и начал стучать ногами о пол — «уходить».
Без промедления раздался стук цепочки. Дверь приоткрылась сама собой. Они гуськом вошли в узкий коридор с высокими немытыми окнами. Старик-таец, лысый, высохший, босой, в ночной рубашке до пола и с огромным тесаком в руке, замкнул за ними дверь и проворно заложил ее бруском. Лицо его было скомкано морщинами, а из щелочек глаз подозрительно смотрели явно безумные зрачки. На тонкой шее висел амулет — желтоватый клык — за который старик поминутно хватался, что-то жарко шепча. Нугзар украдкой проверил в кармане нож (добротный, кнопочный, купленный на пару с Сатаной в одном из оружейных магазинов).
87
От many buy (англ.) — много купить.
В коридор выходили другие закрытые двери. Тишина стояла такая плотная и нарочитая, что, казалось, за этими закрытыми дверьми что-то происходит, и там, внутри, множество людей в молчании заняты каким-то черным делом. Возле одной двери стояли два молодых одинаковых тайца.
Преследуемые безумным стариком, гости вошли в комнату. Старик тесаком указал на стулья, а сам начал кружить по комнате, за спинами. Это было не очень приятно, и Васятка пробурчал:
— Что ему, падле, надо?.. Тут надо в оба смотреть. Молодые тайцы настороженно пошевелились.