Чертовский переполох
Шрифт:
– Слушаем, хозяин! – радостно ответили Попович и Добрыня и, подхватив ящики, посеменили вслед за колдунами к летучему кораблю.
31
Терем Дормидонта гудел, как растревоженный улей. В пиршественной зале сменили скатерти, выбросили огрызки огурцов и чисто обглоданные лягушачьи кости. Квакушек скушал Крючеслав, по простоте душевной принявший их за дичь. Он даже пытался доказать одному из слуг, что это вальдшнеп, а не воробей.
– Это оно! – строго сказал он смущенному слуге. – Летает и
– Ква-ква! – вежливо уточнил слуга, укладывая возбужденного монарха на лавку. Крючеслав так и заснул с лягушачьей лапкой в руке.
Когда стол был накрыт заново, монархи стали понемногу приходить в себя. Первым на правах хозяина продрал глаза Дормидонт. После кизюмовой настойки его мучил сушняк, головная боль, радикулит и еще сотни две слабо различимых болезней. Его величество скривился, охнул и потянулся было за огуречным рассолом, но тут ему в голову пришло, что… как бы не все монархи в сборе…
Дормидонт принялся вспоминать, кто к нему прилетел. Первым был, несомненно, Теодоро, король гишпанский. Он по-прежнему сладко посапывал в объятиях сурового Фридриха. Не заметить Артура было нельзя. Венценосный старец так назойливо бормотал во сне, что у Дормидонта заложило уши. Причем бормотал он с явным малороссийским акцентом.
– Який гарный хлопец Ланцелот! Ну шо пристал? Уйди, противный, от тебя носками воняет…
Дормидонт на всякий случай оглянулся, но никакого Ланцелота не увидал. Тут Артур зачмокал губами, захныкал и перевернулся на другой бок, придавив Крючеславу голову. Доблестный заполонский король задрыгал ногой, но смирился и затих.
– Кого-то не хватает! – подумал Дормидонт. – Кого же? – Он хотел было разбудить Кощея, но тот лежал тихо, как покойник, сложив на груди длинные сухие руки. Дормидонту стало немножко страшно. Он хотел тронуть великого канцлера за плечо, чтобы убедиться, что тот жив, но Кощей, не открывая глаз, тихо произнес:
– Лекарство у меня, в правом кармане…
Его величество быстро извлек из кощеевского кармана плоскую фляжку и, не раздумывая, сделал глоток. Ничего более противного Дормидонт не пил никогда в жизни. Только железная воля спасла его величество от позора. Он нашел в себе силы добежать до туалета и уже там его многострадальный желудок очистился полностью. И не один раз. Вернулся он в слезах, с упреком, готовым сорваться с уст.
Кощей уже был на ногах и что-то пил из железной фляжки. Увидев Дормидонта, великий канцлер смутился.
– Вы перепутали карманы! – сказал он готовому разрыдаться царю. – В левом у меня тоже лекарство. Называется рыбий жир. Я пью его от похудения… а в правом – вот! – он протянул Дормидонту фляжку.
Зверский запах чистого спиритуса развеял тусклый рыбий дух. Дормидонт зарозовел, и в голове у него прояснилось.
– Одного не хватает! – прошептал он, кивая на королей.
– То есть как? – опешил Кощей и принялся считать королей по головам.
– Точно, одного не хватает! Гишпанский здесь? Здесь! Биварский тоже, Крючеслав… а где франкмасонский Лодовик?
Действительно, Лодовик исчез, как в воду канул. Кощей посерел лицом и вышел за дверь, разбираться с дворней. Вскоре он вернулся и, потирая руки, доложил:
– Нашелся, негодяй! Он сейчас в девичьей сидит, читает служанкам стишки и учит, как правильно подвязывать чулки. Сейчас я его приведу!
– Я с тобой! – загорелся Дормидонт, который за всю свою жизнь так и не набрался смелости, чтобы заглянуть в девичью. Они на цыпочках прошли в соседнее крыло и, делая вид, что не обращают внимания на полуодетых девиц, вошли в горницу.
В это время франкмасонский король объяснял девушкам, что такое нижнее белье. И не только объяснял, но и ловко демонстрировал, что и как оно должно закрывать. Девки весело повизгивали, но не разбегались. Увидев Дормидонта, Лодовик нехотя вытащил длинные мосластые руки из-под ближайшей юбки и поднялся на ноги.
– Ах, это вы, сир?!
– Я не сыр, а царь! – мрачно поправил его Дормидонт. – Охота вам дворовых девок щупать, когда у нас боярские дочери неяглые ходят! А вы, бесстыдницы, кыш! Ишь, растопырились!
Девки засмущались, и тут Дормидонт, к своему полнейшему ужасу, увидел чей-то необъятный голый зад. Служанка переодевалась в домашний сарафан.
Его величество вышел из девичьей, ведомый под руки суровым Кощеем и весело ухмыляющимся Лодовиком.
– Какое тяжкое бремя быть царем на Руси! – бормотал Дормидонт. – За что мне такие муки, за что?!
– Это муки радости, мой царственный брат! – утешал его Лодовик. – Прикажите этой красотке, и она сегодня же войдет в вашу опочивальню.
– Но не выйдет! – бесконечно тоскуя, возразил Дормидонт. – Царица ее подсвечником прибьет! Как пить дать, прибьет!
Кощей принялся объяснять особенности лодимерского быта, но франкмасонский король его не понял.
– У нас свобода, – пояснил он. – У королевы своя спальня, у меня своя… и не одна. И вообще, мы друг другу стараемся не надоедать. Встречаемся за обедом, и то не всегда. Но раз в год обязательно! На балу. В этот день королева надевает свои любимые подвески.
Между тем в трапезной царило оживление. Короли уже сидели за столом и поправлялись кизюмовой настойкой. Вошедших они встретили приветственными криками:
– Штрафную, штрафную!
Больше всех старался Крючеслав. Он подхватил вазу из-под фруктов, вылил туда жбанчик настойки и, пошатываясь, пошел к Дормидонту.
Кубок заздравныйПолон давно! —процитировал он неизвестное стихотворение.
Пеной угарнойБрызжет вино! —хором подхватили Теодоро, Фридрих и Артур. – Пей до дна, пей до дна!
Дормидонт попытался сопротивляться, но настырный Крючеслав все-таки вручил ему импровизированный кубок, и под рукоплескания царь выцедил чашу до дна. Под веселый хохот и прибаутки все снова расселись по местам и налили по новой.