Чешуя
Шрифт:
– Смотрите, внизу огоньки!
И правда, сверху и вокруг было темно, а дно, к которому мы приближались – переливалось и светилось. Как будто все вокруг стало привычней, как в том мире, который мы покинули.
– Пап, что там?
Я дернул папу за руку, но он только крепче сжал всех нас и зашептал:
– Все будет хорошо, не мы первые эмигрируем.
Ай одной рукой обнимала Мелкого, а другой держалась за маму. Мама держала Данди на руках, уговаривая его не лаять и не раздражать нашу недружелюбную многорукую охрану. В конце концов, мы опустились на дно и зашагали по мягкому светящемуся илу. Это было так странно и необычно,
– Смотри! – Мелкий хлопнул меня ладошкой, указывая на огромных странных животных, похожих на коров.
Казалось, что они паслись на этом светящимся глубоководном лугу, меланхолично жуя свою жвачку и не обращая на нас никакого внимания.
Но вот мы увидели первое поселение и нас оставили одних. Папа схватил всех в охапку и начал кружиться от радости. Нас приняли в Океан! Мы с гордостью огляделись. Сквозь равномерный сумрачный свет на нас смотрел город Океана. Дома здешних жителей были сделаны из камней, аккуратные, невысокие, округлой или продолговатой формы. В них были проемы для окон и дверей, только самих дверей не было, вместо них болтались плетеные из водорослей толстые занавески, да разного вида ракушки украшали вход.
– Вот как люди здесь доверяют друг другу, можно зайти в любой дом, – с восхищением сказала мама.
Позднее мы, правда, узнали, что океанские дома сплошь покрыты сетью с мелкими иглами, дотрагиваясь до которых незнакомец рисковал получить приличную дозу яда. Но сейчас, счастливые, то щурясь, то выпучивая глаза, чтобы лучше видеть, мы шли по городу, стараясь не задевать красивые раскачивающиеся растения около домов и прогоняя любопытных разноцветных рыбок, окруживших нас. Улицы здесь шли как-то не прямо, а по окружностям, ближе к центру круга дома становились выше, круглее и плотнее друг к другу, однако, не касаясь один другого. Тротуары были илистые, а дороги вымощены мелким камнем.
Никого не было. Вдруг в домах стал загораться свет. Он был ярче света от ила и какой-то резкий. Тут-то мы и увидели людей. Они были похожи на нас, но в то же время другие. Кожа у людей воды была покрыта чешуйками. Чешуйки мелкие и крупные, разных оттенков и формы. Я посмотрел на себя, и мне стало неловко. Моя кожа в пупырышках, как у ободранного гуся бледно-зеленого цвета, явно проигрывала. Папа заметил мой взгляд и сказал бодро:
– Ничего! У нас тоже вырастут чешуйки.
Наши
Так мы шли по дну Океана, озираясь по сторонам и думая каждый о своем.
– Найду ли я здесь друзей? – размышлял я.
– Какие тут перспективы? – озадачивался папа.
– Сможем ли мы вернуться домой? – вздыхала мама.
– Достойное ли здесь образование? – волновало мою сестру Ай.
Только Мелкий, мой младший брат, и Данди шли, уцепившись за взрослых и не волнуясь о будущем.
Постепенно страх мой улетучился, и я с интересом стал оглядываться.
– Пап, – я потянул отца за руку, – почему люди могут жить и в воде, и на суше?
Он улыбнулся:
– Раньше, давным-давно вся планета была покрыта водой, и там жили все существа. Но потом земная кора поднялась, и кое-где образовались горы и долины. Самые любопытные выскочили наверх.
– И мы выскочили? – у меня аж дух захватило от такого известия.
– Конечно! Наши предки. И им понравилось солнце, трава и деревья, вот они и остались на земле.
– Ну а дальше? – вмешалась Ай.
– Дальше эволюция потихоньку шла и в океане, и на суше, но, несмотря на миллионы лет, в генах людей и животных сохранилась способность возвращения в водную среду. Надо только разбудить эти гены, – папа поправил рюкзак за спиной и с гордостью добавил, – и мы научились это делать.
Я рассмеялся:
– И как это я разбудил в себе какого-то гену?
– Помнишь, у самой границы тебя просвечивали, брали отпечатки пальцев и языка. Облучение, которое ты получил, и запустило необходимую программу, перестраивающую организм и давая возможность здесь дышать, разговаривать и просто жить, не задумываясь о будущем.
– А обратно? – перебила папу Ай, – обратно мы сможем перестроиться, чтобы домой вернуться, если что?
Ее волнение передалось и мне:
– Вдруг мне тут не понравится! Как я попаду наверх? – испуганно заорал и я.
– Понравиться, это теперь наш дом. Здесь нам всем будет лучше. И хватит об этом.
Он замолчал, а я заметил, как мама вздохнула и с недоверием огляделась.
Вдруг в одном из домов мы услышали знакомую речь. Это было так здорово, что мы кинулись туда, расталкивая мелких рыбешек и наступая на морские звезды и что-то скользкое, ползающее по дну. Это были наши, семья сверху, которая перебралась в Океан два дня назад.
Быстрым шагом мы подошли к удивившему нас дому и осторожно заглянули в дверной проем.
– Можно? – спросила мама, а Данди радостно завилял хвостом, как будто мы встретили старых друзей.
– Заходите, здравствуйте, – невысокая женщина с нежной кожей и круглолицый мужчина с такой же светлой и гладкой кожей, улыбаясь, поспешили к нам навстречу. Мы все радостно обнялись. Тут же из глубины дома выскочил мальчишка лет пяти и уставился на нас, как будто мы свалились с другой планеты.
Их папу звали Лик. Он был ученый-физик и сделал много разных открытий на Земле. В Океане Лик собирался преподавать в университете и заниматься наукой. Ила, жена Лика, была историком, но смыслом жизни у нее был их обожаемый сыночек Елик – поздний ребенок и избалованный вундеркинд. Ради него Лик и Ила бросили свой дом и работу наверху, чтобы начать все заново здесь. Они пригласили нас пожить у них первое время, пока не устроимся.
Эту ночь мы почти не спали. После ужина Ила погасила свет, и оставалось только странное уличное освещение. Было холодно, кожу непривычно щекотала вода, дышать вроде было легко, но, когда мелкая рыбешка или песок попадали в нос, мы начинали кашлять и чихать. Видимо, не все еще в нас перестроилось, чтобы жить здесь. Лик рассказал все, что успел узнать о жизни в воде. Оказывается, люди здесь не плавают как рыбы, они ходят по дну Океана, называя его землей. Едят они много, но в основном только для удовольствия. Немного позднее я узнал, что они и друг друга поедают ради острых ощущений.