Чешуя
Шрифт:
– А осьминоги, кальмары и другие монстры, живущие среди чешуйчатых людей в Океане это просто мутанты, смесь людей и всяких морских существ, – сказал Лик, – лучше всего, между прочим, генетические опыты получаются между человеком и головоногим, – объяснил он, – у них, у головоногих, мозг хорошо развит, в отличие от рыб.
– Постойте, – шепотом спросила моя мама, напрягшись, – смесь каких людей?
– Не знаю, – Лик рассмеялся, – ну уж, наверное, не нас с вами. На службе здесь много таких, не удивляйтесь, когда встретите.
Мы дружно пожали плечами, дескать,
Еще Лик заметил, что эмигрантов в Океане любят.
– Ну, во-первых, – профессор возвысил голос, как на лекции, – это рабочая сила, выполняющая всю грязную работу, и, во-вторых, среди детей новеньких встречаются светлые головы, – он ласково потрепал Елика за волосы, – их выискивают сначала в школах, а затем уже отбирают у родителей, и бай-бай – в специальные сети для одаренных.
– Навсегда, кстати, забирают, – он внимательно посмотрел сначала на своего сына, а потом на нас троих, и произнес, – но это же лучше для детей! Так наверняка вырастут достойные чешуйчато-перепончатые граждане Океана. Без домашнего сюсюканья.
Я как-то не придал значения его словам. Слишком много сегодня было впечатлений. Да и вообще я плохо соображал и скоро перестал их слушать. Папа и Лик начали обсуждать вопросы постройки домов, мама и Ила заговорили о детях. В основном, рассказывала Ила о своем Елике, в свои 5 лет он хорошо читает, и рисует, и играет в трехмерные шахматы.
– Подумаешь, – не выдержал я, – вон Ай читает с 4-х лет, а по шахматам я был лучшим среди юниоров города. Тут мне стало совсем неинтересно, и я закрыл глаза, лежа в большой ракушке. Данди прижался ко мне и тоже затих.
Почему люди переселяются? – думал я, – вот я совсем не хотел уезжать, зато Ай отчего-то с удовольствием собрала свои манатки.
– Там будет классно! – уверенно говорила она мне, – помнишь, туристы, которые опускались на дно, рассказывали, что в Океане все улыбаются, везде музыка, полно людей, и если хочешь – учишься, а не хочешь – никто не заставит.
Я вспомнил, как заблестели тогда ее глаза от предвкушения новых впечатлений, а руки она по привычке уперла в бока, с вызовом глядя на мою растерянную и недоверчивую физиономию.
– Можно даже не работать – деньги все равно платят. Просто так! Балдей хоть до сумасшествия, никому дела нет. Там все по-другому и в сто раз лучше, чем дома!
– Оглянись, вон все едут! – этот последний довод меня убедил, и я тогда нехотя согласился.
В ракушке лежать было неудобно, хоть она и была огромного размера и застелена мягкой постелью, сделанной, наверное, из водорослей или кожи какого-нибудь морского животного. Я ворочался, а мысли волнами перекатывались в моей голове, догоняя одна другую.
Какая-то суматоха переселения началась на Земле, подумал я и зажмурился, чтобы уснуть, а перед глазами невольно возникло яркое-яркое солнце и сверкающая степь до горизонта, по которой мы долго шли, прежде чем подойти к границе Океана.
Первые шаги
Наутро, отдохнувшие и полные энтузиазма, мы пошли искать себе дом. В городе Океана было по-своему красиво. Волшебно светящийся ил, белые дома, причудливые рыбы, окрашенные во все цвета, и нежно-зеленые гибкие водоросли у домов создавали впечатление покоя, безопасности и правильности. Люди нам улыбались. Никакие морские чудовища не попадались на пути, наверное, их держали в клетках или как-то отпугивали от мест жизни людей. Изредка, чуть выше дороги, проносились быстрые змееподобные машины, которые здесь назывались кеты, и сквозь прозрачный живот которых были видны пассажиры.
– У них водометный двигатель! Смотрите! – с восторгом воскликнул папа.
– Как это? – не понял я, да и мама с Ай недоверчиво обернулись.
– Они двигаются как головоногие, засасывая специальной трубкой воду в одном месте и силой выталкивая ее сзади. Видите? – папа размахивал руками и смешно приседал для убедительности.
Так мы шли и только успевали удивленно озираться. Вдруг вдали показалось что-то, летящее высоко над головами.
– Наверное акула или скорее скат, – я замер, вглядываясь. Еще и еще, они плыли друг за другом, плавно помахивая гибкими крыльями.
– Улеты, – услышали мы голос проходившего мимо подтянутого старичка. Мне стало завидно, наверху были обычные машины и самолеты, а тут такие изящные и похожие на птиц, или скорее на рыб, корабли. Мы зачарованно провожали их взглядами и продолжали шагать. Тут Мелкий расшалился и стал пинать морского ежа, пытаясь забить гол в дверь какого-нибудь дома. Данди бегал за ним и громко лаял. Сразу же появился полицейский осьминог. Он замер перед нами и огромными немигающими глазами уставился на ребенка. Его передние, как будто накаченные щупальца, то скручивались в пружины, то медленно распускались.
Папа тут же схватил Мелкого за руку и прижал к себе. А мама как-то жалко улыбнулась и пробормотала:
– Хорошо, хорошо, все понятно.
Осьминог отвел взгляд и медленно проплыл мимо, чуть не задев меня одним из отростков. Мы переглянулись. Порядок! И молча пошли дальше.
Город был большой, проходя улицу за улицей, мы искали район, где селятся наши люди, пришедшие сверху. Наконец, уставшие, с Мелким на руках у мамы и с Данди на руках у меня, мы остановились около недорогого продолговатого дома с пятью комнатами разной замысловатой формы, по комнате для каждого из нас и рабочим кабинетом родителям.
– Это будет наш дом, – догадался я и восхищенно свистнул.
Назавтра вместе с Еликом мы начали искать школу. Записаться можно было в любую, и наши родители выбрали ту, что просто ближе к дому.
– Все школы одинаковые, демократичные, – напутствовал нас Лик, – цивилизация как-никак.
И вот мы пришли в класс. Или это музей? А может просто свалка? Я огляделся: вместо стульев – большие булыжники в беспорядке, не сдвинешь. Я что – памятник что ли, на них сидеть. Или стоять? Ракушки в шкафах, как в продуктовом магазине. Сами шкафы какие-то обдерганные. Столов нет. А ракушки, у них это аудиорекордеры, там, как в учебниках, лекции записаны. Надо к уху приложить чтобы слушать.