Честь Белого Волка
Шрифт:
Наш маленький отряд выскочил за ворота и практически шагом след в след пустился по снегу к лесу. Нас заметили (ещё бы, мы так старались!), и полусотня всадников с гиками и криками отвернула от деревни. В иное время я один с Эдом и Седриком (то есть уже не один), пожалуй, мог бы принять неравный бой. Но рисковать своей единственной дочерью не стал бы ни при каких условиях.
Мы перешли на рысь. Пустить коней диким галопом в снежном поле — значит утомить их в полчаса. Пусть уж лучше те, кто за нами гонится, не жалеют своих лошадей, а мы поступим иначе. До наших
— Устроим им махач? — резко обернулся ко мне Эд.
Я отрицательно помотал головой, не здесь и не сейчас. Это только в кино всадники стреляют из маленьких карманных арбалетов. На деле арбалет оружие тяжёлое, на скаку его не перезарядишь. Раз промажешь, второй ещё когда будет, это ж с седла слезать надо.
Но всё-таки их кони неслись по колее, протоптанной нашими скакунами, а потому медленно, но верно догоняли. Чтобы оторваться, нам очень нужно чудо. Хоть какое-то...
И вскоре оно таки произошло! Но, честно говоря, лучше бы не происходило, уж простите за столь убийственную тавтологию.
— Фенрир!
Центурион встал на дыбы, едва не сбросив меня в снег, хоть и обещал беречь. Остальные успели натянуть поводья до того, как огромный волк, одним прыжком вылетев из чащи, перекрыл нам дорогу у самой кромки льда. Мамочка, до чего же он был страшен...
Я молча махнул рукой вправо и влево. Седрик, моя дочь и двое наёмников, не задавая вопросов, поскакали в обход. Эд на Ребекке, ещё двое мечников и Метью на крестьянской (взятой в долг, а не реквизированной!) лошадке совершил такой же манёвр с другой стороны.
Не решаясь, на кого напасть первым, Фенрир начал понемногу отступать, вертя головой, и мы использовали свой шанс. Зверь не рискнул ступить на замёрзшее озеро, но его тяжёлый хвост в ярости задел два неприметных каменных валуна.
А ведь я говорил, что никому не рекомендуется будить спящих каменных троллей. И минуты не прошло, как задние лапы великого волка попали в холодный гранитный капкан.
— Вперёд! — не своим голосом прохрипел я.
Мы развернулись к темнеющему на горизонте замку. Наши перепуганные лошади выбивались из сил, но неслись галопом. Мы с Центурионом по центру, остальные — успешно обходя по флангам. Как это ни парадоксально, но они в обход двигались быстрее, чем мы по прямой. Видимо, очень хотели жить.
Надо ли говорить, что Фенрир в ярости разметал наших охранников на отдельные булыжники меньше чем за пять минут, и всё-таки это дало нам время. В смысле всем нам, только не мне.
Жёлтые глаза огромного волка, словно две луны, уставились на меня и Центуриона. Мой могучий конь невольно присел на круп, когда над ним нависла оскаленная волчья пасть. Фенрир втянул ноздрями воздух и недовольно прорычал:
— Больной. Волк не ест заболевших. Приду потом.
Я даже не сразу осознал, что, собственно, произошло, но огромный зверь легко перепрыгнул через меня с конём и с удовлетворённым рыком врезался в тех всадников, что нас догоняли. Судя по страшным крикам и нечеловеческому вою, больных там не было, так что бессмертный волк вполне мог позволить себе отвести душу.
Центурион скакал как никогда, словно на хвосте у него висела бледная смерть всего лошадиного племени. До сих пор не представляю, как и каким чудом, но к воротам замка первыми добрались именно мы с ним!
Остальных, так сказать, притащили на хвосте. Нам заранее открыли ворота, я ещё помню, как кричала Хельга, когда Седрик и Эд ловили меня, падающего с коня. А потом мир вокруг просто заволокло красной пеленой и ледяной холод в последний раз обжёг лёгкие.
Что-то тяжёлое и мягкое ударило меня в висок. Всё. Темнота. Ночь.
Я проснулся у себя дома, мокрый, как полевая мышь в грозу. За окнами просыпался рассвет, гудели машины мусоровозов, сигналили такси. На прикроватной тумбочке лежали пузырьки с лекарствами, упаковки шприцов и стояла пустая кружка.
Прямо на полу у двери, свернувшись калачиком, спал бывший бог.
Я встал. В голове ещё сильно гудело, живот подвело от голода, во всём теле ощущалась страшная слабость, но жар, кажется, спал. Я стянул с себя мокрую футболку, достал из шкафа рубашку и спортивные штаны. Осторожно перешагнул через ноги спящего Эда и тихонечко прошёл на кухню. Солнце вовсю светило в окна.
Часы на микроволновке показывали девять тридцать три утра. Мой сотовый лежал на столе разряженный, зато рабочий компьютер вполне держал батарею и...
— Что?! — едва не заорал я, увидев дату на экране. — Сколько же я тут провалялся?
— Три дня, мой добрый лорд и господин. — Из-за холодильника, зевая, вышел белый цверг в моих старых шортах. — Вы были такой больной, вас трепала лихорадка. Хорошо, что лекарь дал вам плоские шарики и назначил меня ставить уколы.
Мне резко поплохело.
— А кому же ещё можно было такое доверить? — безмятежно продолжил Десигуаль, устраиваясь рядом со мной на диване. — Сэр Эд в вашем мире сразу становится сумасшедшим, как мой папаша после ведра крепкого пойла, а у вашей дочери, моей любимой хозяйки, слишком тяжёлая рука. Я колол вас сам, как дятел долбит колоду.
— Что ещё интересного мне предстоит узнать? — с трудом выдавил я, даже в страшных снах не в силах представить себе такого позора — подлый цверг видел меня беспомощным и голым. Это мрак. Застрелиться, что ли?
— Да всё хорошо, мой лорд. — Поковырявшись пальцем в ухе, Десигуаль извлёк застрявшего таракана, не раздумывая, бросил себе его в рот, прожевал и удовлетворённо потянулся. — Ваш друг подрался с двумя грубыми господами, они имели дерзость требовать с него золото за побитую машину.
— Их спасли?
Белый карлик сочувственно покачал головой. Понятно, он не уверен. Как ни странно, у меня отлегло от сердца, возможно, владельцы джипа всё-таки живы.
— Ещё приходил старик, которого вы звали Капитаном. Смотрел на вас, ходил по комнатам, чего-то искал, но не нашёл. Ничего не стащил, я следил за ним. Я умею быть неприметным.