Честь Белого Волка
Шрифт:
— Да. И то и другое правда. Мифы утверждают, что они оба погибли, один размозжил другому голову молотом, а другой, умирая, раздавил бога в объятиях и утопил в собственном яде. В этом мире его бы похоронили вместе со всеми, а в моём он провалялся в коме полгода, врачи собирали его кости, как конструктор лего, и всё-таки спасли ему жизнь.
— Спрашивай ты. — Дыхание чёрного волка стало заметно тяжелее, он всё чаще облизывал губы и даже пару раз глотнул снег, словно мои слова будили в нём неприятные воспоминания.
— Это странный вопрос, и по идее мне следовало бы просить ответа
— Да, — склонив голову, признал он. — И нет. Я бессмертен, но ничто не вечно. Дикую природу нельзя убить, но отравить можно. Однако то, что умерло, может и воскреснуть.
Я не очень понял, к чему он это вёл. Мой вопрос имел совершенно другой подтекст. Я лишь хотел узнать, как реально относится моя жена к тому, что опасный зверь вырвался на свободу и разгуливает у стен замка, в котором проживает её дочь.
Как ни сильна Хельга, она всё ещё ребёнок, ей нет восемнадцати, а случись что, так вспомним, что огромный волк сумел проглотить великого Одина! Не самого слабого среди мировых богов, мягко говоря. Тут есть над чем задуматься...
— Какого северного мха? — сбился я с мысли, потому что волк вдруг начал заваливаться на бок. — Тебе плохо? Ты в порядке? Что тут вообще происходит, я не...
— Ставр Белый Волк, — в синих глазах Фенрира на миг сверкнула откровенная боль, — я должен был убить тебя, но спасаю твою жизнь. Яд, попавший тебе на кожу, ныне сжигает меня изнутри. Мой последний вопрос: думал ли ты, что отец захочет избавиться от нас обоих?
На мгновение у меня волосы встали дыбом. Когда я резал эту проклятую ленту, мне действительно словно кто-то нашёптывал под руку: кольни его! Одно незаметное касание ядовитым льдом — и ты избавишь свои земли от опасности. Да что там, весь Север, всё Приграничье, даже весь мир вздохнёт спокойней, когда Великого Зверя не станет.
Смысл обманывать самого себя, будто бы я этого не хотел. Хотел.
— Твоя смерть была бы избавлением для людей.
— Верно, — устало согласился он, медленно закрывая глаза. — Если бы ты не избавил меня от ленты, я бы убил тебя и всех, кто живёт в твоём замке. Если бы ты избавил меня от неё, рано или поздно я бы сделал то же самое. Я не щажу и не милую, этого нет в моей сути. Но твой странный конь был так убедителен. Он на миг показал мне, что животное может быть человеку не рабом, не пищей, а другом.
— Я... я не знаю, не понимаю, как Локи мог это сделать, но обещаю, если он виновен, я убью его.
— Слово Белого Волка?
— Да.
— Твой последний вопрос? — едва слышно прошептал Фенрир.
Я опустился на колени, гладя его по огромному лбу. Возможно, я плакал, а быть может, просто снег слепил глаза. Мне уже доводилось видеть гибель богов, и я ни за что не хотел быть свидетелем ещё одной нелепой смерти. Как всё глупо...
— Я дал тебе слово. Но я хочу знать... ты... ты вернёшься? Хоть когда-нибудь? В любом обличье? Я не хочу, чтобы ты оставлял этот мир. Он и так становится беднее со смертью каждой древней легенды.
— Да, — скорее услышал я, чем ответил он.
Тяжёлые
Сзади, хрустя снегом, подошёл Центурион, привычно цапнул меня зубами за шиворот и поставил на ноги, силой уводя в сторону.
— Всё кончилось, Ставр. И уж поверь мне, оно могло бы быть куда хуже. Рано или поздно звериная натура взяла бы верх, тем более что он никогда ей и не противился.
— Это древний мифический герой, плод насилия бога обмана над великаншей из Йотунхейма. Он не виноват в том, что рождён без любви, и он не заслуживал такой смерти. Его отравили, как бродячую собаку.
— А ты бы хотел умереть вместо него?
— Я сам виноват, что порезался.
— Ставр, ты дурак или тебе вмазать для прочищения мозгов?! — взвился мой конь.
Не в фигуральном смысле. Он реально поднялся на дыбы, яростно помахав тяжёлыми копытами у меня перед носом. И да, само собой, Центурион был во всём прав.
Я оглянулся, огромное тело Фенрира быстро покрывалось падающим снегом. Со стороны леса раздался тоскливый вой. Чёрный жеребец даже ухом не повёл, значит, узнал знакомый голос. В этом человеческий слух, пусть даже и самый тонкий, в разы проигрывает слуху животного.
— Это Серый Брат, — понимающе кивнул я. — Стоим ждём, мне надо с ним поговорить.
— Вот не люблю я этих хищников, — поморщился Центурион, нервно встряхивая гривой. — Да, конечно, это наши волки, да, они не укусят, но они всё равно смотрят на меня, как на бегающую сардельку! Почему не все звери созданы травоядными?
— Тогда они бы воевали за капусту с вегетарианцами.
— Не смешно.
— Я и не пытаюсь шутить. Это горькая правда.
Со стороны леса в нашу сторону направлялись волки. Не шагом, не галопом, а особенной волчьей трусцой, вроде бы неспешно передвигая лапы, но зверь может бежать так, не теряя ритма, с утра до ночи, не останавливаясь на обед и отдых. Наверное, прошло не более десяти минут, как стая окружила большой сугроб, под которым покоился Фенрир, а их вожак подошёл ко мне.
— Серый Брат, я твой должник. — Мне пришлось вновь встать на одно колено, чтобы обнять его, потрепать за холку, потеребить уши и шутливо растянуть уголки пасти в дружелюбную улыбку.
Он не обиделся, по-моему, ему самому дико понравилось, что в сравнении с остальными волками лично у него есть свой человек!
— Тут один из ваших, — я мысленно поискал подходящее слово, — ушёл в страну доброй охоты.
Серый брат настороженно сдвинул уши.
— Нет, я не убивал его. Это роковая случайность, он спас мне жизнь, и теперь мой долг не допустить, чтоб его тело расклевали вороны.
Вожак сделал вид, что задумался. Потом как-то насмешливо сощурился и кивнул в сторону сугроба. Я не понял смысла, но так же старательно кивнул в ответ, типа да, это о нём речь. Серый волк сел передо мной, потянулся, хрустя всеми суставами, а потом, хитро покосившись на меня, оттопырил передней лапой правое ухо.
— О чём это он? — спросил я у Центуриона.
Чёрный конь также поднапрягся, прислушался и тихо предупредил:
— Что-то тут не так. Смотри на сугроб, он же шевелится.