Честь Джека Абсолюта
Шрифт:
Но она лишь покачала головой и сказала:
— Сядь. Пожалуйста, присядь на минуточку. Нам нужно кое-что обсудить.
— Обсудить?
Это холодное слово показалось Джеку неуместным и не предвещающим ничего хорошего, однако, не имея выбора, он позволил девушке усадить себя и сказал:
— Это опасно. Помнится, когда ты в прошлый раз вот так же увлекла меня на скамейку…
— Я увлекла тебя? — Летти ударила его по руке. — Джентльмен представил бы это иначе.
— Может быть, я и не джентльмен, — отозвался Джек и нахмурился. — Ибо хорошо помню, что именно ты увлекла меня… чтобы отвлечь от… — Он запнулся.
— В чем отнюдь не преуспела. — Девушка тоже сдвинула брови. — Впрочем, может, оно и к лучшему. Ведь обернись все иначе…
Джек поежился. Опоздай он хоть на минуту, король Англии был бы мертв, а вместе с ним безвозвратно погибло бы и доброе имя Абсолютов. Но он имел время хорошо поразмыслить обо всем этом деле, и детальный анализ случившегося показал, что, несмотря на переплетение непростых обстоятельств, в самом чувстве ее к нему не было никакого притворства. Тот факт, что она пришла сюда, свидетельствовал о том же.
— Ты любишь меня? — спросил он в продолжение своих мыслей, и она кивнула. Нерешительно, но кивнула.
— Когда ты поняла это?
— Когда? — Улыбка прогнала печаль из ее глаз. — Наверное, когда увидела тебя в первый раз. Когда ты со своей тростью так храбро спасал меня от «разбойников».
— А если серьезно?
Она закрыла глаза.
— В библиотеке. Когда мы не могли говорить. И пикировались с помощью корешков книг.
— Что? Когда ты меня одолела?
— Ну и надулся же ты тогда, — рассмеялась она. — Но вы, сэр, победили на ином поприще.
На какой-то момент все исчезло. Не осталось ничего, кроме сладостного воспоминания, ее руки в его руке и дремотного раннего вечера… неважно где — в Риме ли, в Бате? Где угодно, где время не властно.
Но спустя миг она отстранилась:
— Джек, я правда люблю тебя. Но…
Он прижал палец к ее губам.
— Твое «но» не для нас. «Люблю» более чем достаточно. Мы будем произносить это слово снова и снова, нам просто нужно сейчас уехать.
Он встал. Она осталась сидеть.
— Нет, Джек, послушай меня. Я правда люблю тебя…
— Но? — Он сам произнес это ненавистное «но».
— Я не могу уехать с тобой. Был момент, могла бы. Но эта возможность… минула безвозвратно.
— Из-за оторванного рукава?
Она рассмеялась, но смех ее звучал безрадостно.
— Значит, тогда ты готова была бежать со мной. При всем том притворстве, обмане?
— Взаимном притворстве, Джек. Мы оба играли роли, навязанные нам… кем-то другим.
Джек опустился перед ней на колени. Точно так же, как проделывал это в Бате под ее, как он думал, окошком, хотя теперь в этом не было никакой нарочитости.
— Заверяю тебя, Летти, я собирался сказать тебе правду. Тогда, в том саду, я был готов предоставить тебе выбор.
Она промолчала.
— Ты мне не веришь?
Девушка наклонилась вперед.
— Верю. И ты должен мне верить. Да, я бы уехала с тобой. Да, я бы вышла за тебя замуж, жила бы с тобой и любила бы только тебя.
Именно это он и хотел услышать, хотел больше всего на свете. Правда, эти прекрасные слова прозвучали в прошедшем времени, и Джек, чтоб поскорее соотнести их с настоящим, схватил ее за руку.
— Тогда все остальное не имеет значения. Идем.
Неожиданно его рука ощутила сопротивление.
— Я не могу, Джек. Потому… потому что… — Летиция выпрямилась. — Я больше не свободна. Я обручена.
«Это все от жары, — решил Джек. — Или мне что-то мерещится, или она невесть что городит!»
— С кем, Бога ради!
— Я обручена с графом ди Кавальери, — вздохнула она.
Джек вспомнил немолодого коротышку в черном. Того, который сопровождал ее в оперу. Подавал ей руку при выходе из кареты.
— Но он же древний старик.
— Ему пятьдесят.
— Он карлик.
— Он… очень добрый.
— Добрый?
Еще одно слово, не имевшее смысла.
— И он богат. Очень богат, — продолжила Летиция. — Такова участь бедных девушек, Джек. Если им есть что предложить, они стараются устроить хорошую партию.
Джек потряс головой, но это ничуть ее не прояснило.
— В твоих романах нет ничего подобного.
— Я никогда не читала никаких романов, — решительно заявила она, — но всегда знала, какой должна быть моя жизнь и в чем заключается мой долг.
— Так, значит, тогда, на скамейке, ты исполняла свой долг?
Этот внезапный гневный вопрос заставил ее вздрогнуть.
— Нет, — прошептала она. — Тогда я действительно верила, что это начало, а не конец. Потом подумала, что долг и любовь каким-то образом соединились, что показалось мне настоящим чудом. — Летиция снова рассмеялась печальным смехом и протянула ему руку. — Но верь мне, Джек, верь и знай: я всегда буду благословлять тебя за то, что произошло между нами. По крайней мере, мне выпало счастье испытать любовь прежде, чем пришел срок пожертвовать ею во имя долга.
Джек не принял ее руки. Вместо этого он поморщился, снял с головы шляпу и утер рукавом вспотевшее лицо. Вокруг вились насекомые, в ушах стояло назойливое жужжание. Казалось, будто в роще за тропкой мелькнули две-три пригнувшиеся фигуры, но это прошло по задворкам сознания, занятого совсем другим. Наконец он нашел нужное слово, то самое, которое недавно произнесла она.
— Обручена… но не с ним.
— Что?
Девушка не поняла его.
— Тогда, на той скамейке, ты не просто изведала наслаждение. Мы с тобой… стали едины. Ты вверила себя мне, а я принял тебя. И это нас обручило. — Теперь уже он схватил ее за руки и попытался поднять со скамьи. — Неужели ты не понимаешь? Ты не можешь выйти замуж за графа. Это было бы просто бесчестным. По отношению к нему. И ко мне. Ибо фактически ты обручилась со мной раньше, чем с ним!