Честь и предательство
Шрифт:
— Мы увидели второй эшелон паровианцев, хлынувший в ущелье, и подумали, что сможем обратить их в бегство, если взорвем их машины, — заговорил Бендил. — Но они не обратили на это ни малейшего внимания. Пришлось напасть на них с тыла. — Он поморщился. — Их трудно назвать настоящими солдатами, и все же они решили драться. Они отрядили несколько человек разыскать и атаковать нас.
— Судя по всему, вам удалось скрыться.
Добродушное лицо Бендила расплылось в улыбке:
— О нет, они нас настигли. Бедолаги, они и сейчас где-то там, на равнине, кормят лунных
Лэннет прищурился, вглядываясь поверх его плеча в туман репеллента.
— Сколько ваших ранено? — спросил он.
Ему ответил голос Нэн Бахальт, хлестнувший, словно бичом:
— Они все пострадали. В том числе и этот. — Она вынырнула из толпы капелланов и Стрелков, защищавших раненых от насекомых. В шлеме и очках она была неотличима от солдат. Она развернула Бендила, и только теперь Лэннет заметил рану на его спине. Нэн сняла с Бендила куртку, открывая рану. Лэннет и Бендил предпочли сохранять молчание, пока она осматривала ее.
— Ему нужны антибиотики, противостолбнячная сыворотка и мазь для восстановления кожных покровов, — наконец сказала она капеллану.
Нэн отвернулась от Бендила, и тот, сообразив, что его отпускают, молниеносно скрылся в толпе. Теперь внимание женщины было приковано к Лэннету. Не зная, что сказать, он молчал.
— На нынешний момент мне известно о двенадцати убитых и почти шестидесяти раненых, — заговорила Нэн. — Семьдесят две жертвы, и подсчет еще не закончен. Сорок процентов личного состава вышли из строя. И это сделала малая часть паровианской армии. Сохраните хотя бы жизнь тех, кто уцелел.
— Сколько раненых могут продолжать сражаться?
— Вы слышали, что я сказала? Вы разбиты. Спасайте людей, пока это возможно. Спасайтесь сами. Кейси выступил против вас. Ваша песенка спета.
Лэннет принялся прохаживаться из стороны в сторону. Назойливое жужжание насекомых, укусы и трепетание крыльев не могли оторвать его от тягостных раздумий. Нэн сказала правду. Не было и речи о том, чтобы продолжать сражение с остатками взвода. Вряд ли он мог бы усмирить целую планету — эта задача была не по плечу даже целой армии, ибо против императора ополчилась вся Галактика. Кейси и Матилиса решили управлять Паро по своему усмотрению, а в своих промахах обвинить Халиба. Чем эта планета заинтересовала столь многих людей? Если разведка императора еще действует, почему он не прислал сюда достаточное количество войск, чтобы выправить ситуацию?
Лэннету доводилось слышать о политическом трюке под названием «спусковой шнурок». Он заключался в том, чтобы послать небольшое подразделение и пожертвовать им, воспользовавшись разгромом как поводом для полномасштабной оккупации.
Двенадцать Стрелков погибли. Кейси фактически вышел из строя и уже теперь вряд ли годится на роль лидера. Если слухи из Тебесе не лгут, король Дерус ожидает появления имперских войск, чтобы ликвидировать всякое противодействие намерениям Матилисы и принца.
Если взвод сдастся, не окажутся ли двенадцать погибших напрасной жертвой? Не лучше ли продолжать сопротивление, даже зная, что оно обречено на провал? Кто осмелится назвать его бесполезным,
Эти вопросы уже давно терзали Лэннета, но он так и не нашел ответов. С другой стороны, еще ни разу ситуация не была столь ясной и недвусмысленной, как теперь. Не было и речи о том, чтобы признать поражение, сулившее позорное бесчестье ему самому и солдатам, доверившим ему свои судьбы.
Нэн Бахальт следила за молчаливыми терзаниями Лэннета, пока ее не отвлек вопль раненого. То, что Лэннет не заметил ее ухода, внушило женщине гордость; в то же самое время она была уязвлена тем, что забота о своих людях полностью вытеснила ее из мыслей капитана. Однако она радовалась тому, что сумела заставить его раскрыться, проникла в его душу и обнаружила там неиссякаемый запас добра и человечности.
Потом она была слишком занята, чтобы думать о чем-либо, кроме спасения жизней, конечностей, рассудка пострадавших.
Позднее Лэннет пришел к ней в импровизированную госпитальную палату. Раненые длинными рядами лежали вдоль стен туннеля. Тусклый свет заливал неподвижные тела, скрадывая ужасное зрелище. Время от времени полусумрак прорезался ярким лучом армейского фонаря. Все тут же поворачивали глаза на свет, понимая, что эта вспышка вызвана необходимостью тщательно осмотреть того или иного пострадавшего.
Звуки, издаваемые ранеными — стоны, вздохи и храп, — не умолкали ни на секунду, словно живое создание, ищущее выход из этого прибежища боли и страха. Страх был первым чувством, которое Лэннет ощутил при входе в госпиталь. Атмосфера здесь была буквально наполнена мучительной неопределенностью жизни, балансирующей на грани смерти.
Изящные черты лица Нэн заострились, кожа блестела, словно притупленный клинок. Она хмуро посмотрела на Лэннета:
— Как ваша нога?
— Болит. Как дела у вас?
— Умер еще один человек. Женщина. В сущности, девушка. Скольким еще предстоит погибнуть?
— Возможно, всем. — Произнеся эти слова, Лэннет отвернулся, не желая встречаться глазами с Бахальт. Но он упрямо продолжил: — Я не сдамся, пока не получу от Кейси гарантий амнистии своим людям.
— Нас использовали, Лэннет, — негромко произнесла Нэн. — Мы оказались козлом отпущения буквально для всех. Вы думаете, я ничего не понимаю. Но это не так. Мне неприятно слышать то, что вы сказали, но я понимаю. Думаю, произошло то же самое, что… сломило меня на Гекторе. Я ничего не помню, но в моей душе осталось страшное подозрение, что меня предали, обманули. Это было ужасно.