Честь и Родина.
Шрифт:
Сообщение о капитуляции передано. Спустя час, как и ожидалось, пришел ответ. Результат был ошеломляющим - сдаться решили свыше восьмидесяти процентов судов.
Поиски Янеша затягивались, и это было той ложкой дегтя, что портит бочку меда.
Генерал Филини презрительно прошептал:
– Янки и Даги трусливы. По мне лучше смерть, чем капитуляция.
Олег Гульба возразил:
– Тут все не так просто. Представь, что тебя накрыло крышкой гроба, и нет сил, чтобы ее приподнять. Любой в таком случае запаникует. Вот что я
– Опять меня подвела излишняя гуманность к противнику. Вместо того, чтобы уничтожить врага, я развел антимонии.
– Произнес Трошев.
– Молотобоец не похвалит, это точно.
– Гульба подвел итог разговора.
Сортировка пленных заняла много времени. Кроме того, их количество все увеличивалось. Через час воззвание повторили, то же самое сделали спустя два часа. Общее количество сдавшихся превысило девяносто пять процентов от личного состава. Возникли некоторые трудности с приемом военнопленных. Для доставки использовались батискафы. Периодически излучение отключалось. Прошло не менее двух суток, прежде чем удалось распаковать большую часть людей и дагов. Все эти заботы отвлекали внимание командующего Трошева. Он на время забыл о Янеше. А когда вспомнил, посетовал:
– Судьба сурова. Она забрала ребенка в преисподнюю.
Когда Гульба предложил отметить пирушкой очередную победу, он печально произнес:
– Это ваш праздник, а у меня траур по тому, кого я считал своим сыном. Отмечайте без меня.
Олег хитро прищурился.
– Сыном, говоришь. Тут у меня есть парень, который может заменить тебе сына.
– Кто это?
– Малыш стоит за дверью. Сейчас я его позову. Эй!
– Во всю глотку гаркнул Гульба.
– Зайди.
Со всех ног в кабинет вбежал невысокий, стройный мальчишка. Со всего разбега он кинулся в объятия сверхмаршала, едва не повалив его.
– Янешь! Янешь! Где ты пропадал?
– Максим едва удержал готовые выступить слезы.
Мальчик, запинаясь, ответил:
– После аннигиляционной вспышки я потерял сознание. Потом мое обездвиженное тело бросало меж обломков. Я не мог ответить на сигналы, посылаемые по гравиорадио. И вообще, спасибо компьютеру. Если бы не он, меня бы здесь не было. Автоматика выбросила мое тело из гиперплазменного шара.
– Тебе, малыш, повезло.
– Конечно. Иначе не говорили бы я с вами.
– Мы выиграли и эту битву. Скоро от конфедерации останется лишь дурная память. Ты счастлив?
– На данный момент - да. Но буду ли счастлив завтра - это философский вопрос.
Мальчишка улыбнулся. Он был доволен, что такая мудрая мысль пришла ему в голову.
– Это мне напоминает Фауста и Мефистофеля. Тогда дьявол загадал Фаусту, что он должен выбрать момент наивысшего счастья и крикнуть: "Остановись мгновение, ты прекрасно!" Разумеется, ни одно из мгновений не показалось Фаусту настолько прекрасным, чтобы его остановить навечно. Любое мгновение перестает быть восхитительным, стоит ему застыть, заморозиться льдинкой. Движение - вот подлинное счастье!
Мальчишка добавил:
– Цель - ничто, а средства ее достижения дают подлинное блаженство. Например, если мы разобьем конфедерацию, то почувствуем опустошение. А пока идет война - увлекает сам процесс.
Уловив непонимающие взгляды, Янешь пояснил:
– Вот мы сегодня сражались и радовались. А теперь, после победы, осталась лишь усталость.
– Ты не прав, - подмигнул Олег Гульба.
– Забываешь о наградах.
– Самая лучшая награда солдату - возможность убить своего врага. А звездочки на погоны или крест на грудь - это уже из разряда бижутерии.
– Вот как?!
– Гульбе стало смешно.
– Ты рассуждаешь, как ребенок. Звездочки на погонах или ордена, причем чаще в форме звезды, чем креста - это великая честь. Они подводят итог твоей жизни, твоим способностям, смелости, в конце концов. И если ты можешь сражаться, значит, и награду должен получить по заслугам. Вот я не знаю, вручать ему медаль "За отвагу" или нет?
Мальчик слегка растерялся. Возможность повесить на грудь не просто серебряную побрякушку, а символ храбрости - это не шутка.
Максим, улыбаясь, успокоил ребенка:
– Это мое право, как командующего звездным фронтом, вручать такие медали. Я уже издал указ о твоем посмертном награждении, а теперь медаль вручат живому.
Глаза Янеша засияли.
– Великолепно! Лучше быть живым, чем мертвым. Ведь живой я смогу гораздо больше убивать противников.
Генерал Филини рассмеялся.
– Мертвый ты уже никого убить не сможешь. Прах ты и в прах обратишься.
– Это как?
– Лицо мальчика стало серьезным.
– А так. Словно солома сгорела.
Янешь придал себе мудрый вид.
– Однако, ничто в природе не исчезает бесследно, и сгоревшая солома преобразуется в углекислый газ и пепел. Даже топливо из антиматерии отнюдь не превращается в ничто, а извергается потоками фотонов. Так и моя личность - она не может просто раствориться в пространстве. Нет, она должна сохранить свое существование.
Филини улыбнулся.
– Может, и сохранится, записанная в суб-ноосфере. Как на магнитной ленте сохраняется изображение и голос. Или в гравиокапсулах.
– Не только.
Мальчишка весь подобрался.
– Я читал одну книгу... Там говорится о том, что мы продолжаем жить в параллельной вселенной, сохраняя память о прежней жизни. И в этом новом мире тоже идут войны, есть эволюция, борьба за выживание. Но мы становимся мудрее, потому что у нас сохраняется память. И я, уже воплотившись в ребенка, не написаю себе в штаны, а пойду в туалет. Моя личность полностью сохраняется, а плоть временно становиться другой.