Честь королевы
Шрифт:
Майклс медленно наклонил голову. Он почувствовал легкие угрызения совести, что его удивило, но Мастерман прав: предрассудки местных помогут им поверить в то, во что ни на одной цивилизованной планете не поверили бы ни на секунду.
– Видите, капитан? – тихо продолжил Мастерман. – Это позволит нам перевести внутренние дискуссии на Грейсоне по поводу контактов с Мантикорой с хладнокровного обсуждения выгоды на эмоциональное отторжение, вызванное их собственными предрассудками. А если я чему в жизни и научился, так это тому, что когда эмоции сталкиваются с рассудком, они побеждают.
– …
По мантикорским стандартам Андреас Веницелос был невысок ростом, но он на несколько сантиметров возвышался над собравшимися в помещении офицерами с Грейсона, которым он деловито демонстрировал оборудование.
Адмирал Янаков старался контролировать мимику, но руки у него все равно чесались, когда он разглядывал великолепные приборы. Голографический экран больше трех метров в поперечнике, плоские экраны вокруг показывали каждый корабль в десяти световых минутах от Грейсона. И не единообразными световыми кодами с пояснениями для групп судов, а отдельными символами, с графическим представлением массы и вектора.
Он подошел ближе к одному из матросов и заглянул через его плечо. Молодой – или молодо выглядящий – человек даже не шелохнулся, и Янаков снова повернулся к Веницелосу.
– Нельзя ли развернуть голографический экран, коммандер?
Веницелос посмотрел на него и перевел взгляд за его спину.
– Капитан?
Янаков почувствовал, как застывает, потом обернулся. Перед ним стояла капитан Харрингтон, лицо ее подчеркнуто ничего не выражало, и он заставил себя встретиться с ней взглядом. Ощущение чуждости только росло, а не уменьшалось при виде ее формы, и Янаков подозревал, что она поручила показ старшему помощнику потому, что тоже это чувствовала.
– Вы не возражаете, чтобы мы посмотрели на голографический экран в действии… капитан?
Он почувствовал напряжение в собственном голосе и обругал себя за секундное колебание перед обращением согласно ее рангу.
– Конечно нет, адмирал.
Мелодичное сопрано только увеличило ощущение нереальности происходящего. Почти такой же голос был у его третьей жены, а одна мысль об Анне, одетой в форму, приводила его в ужас.
– Пожалуйста, разверните экран, старшина Уотерс, – сказала она.
– Есть, мэм, – четко ответил старшина.
Это звучало так странно по отношению к женщине… Но не по отношению к офицеру, подумал Янаков в отчаянии. Черт, само словосочетание «женщина-офицер» звучало как оксюморон!
Включившийся голографический экран развернулся почти до потолка, и собравшиеся в кучку грейсонцы одобрительно зашептались. Около каждой точки плыли маленькие световые коды: стрелочки обозначали направление, пунктирные линии – векторные проекции курса, цифры и буквы указывали мощность двигателя, ускорение и излучение активных датчиков. Именно так, должно быть, сам Бог видел звезды, с завистью подумал Янаков.
– Как видите, адмирал, – Харрингтон подняла руку, указывая на экран, – так мы прое…
Она прервалась, поскольку коммандер Харрис, начальник оперативного отдела штаба Янакова, встал между ней и экраном, чтобы поближе взглянуть на один из символов. На секунду она задержала руку в воздухе, а потом сжала губы.
–
Харрис обернулся, и Янакова даже бросило в краску от холодного и презрительного выражения лица подчиненного. Янакову самому-то было трудно привыкнуть к идее, что женщина может быть старшим офицером, но Харрис – он из твердолобых консерваторов. Начотдела открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его, подчиняясь незаметному жесту адмирала. Он еще плотнее сжал губы, но шагнул назад, уступив место Харрингтон, но всей своей позой выражая возмущение.
– Как видите, адмирал, – продолжила она тем же ровным голосом, – мы проецируем предположительную дальность действия орудий для каждого военного корабля. Конечно, показ такого количества деталей для текущего тактического контроля может быть помехой, так что на мостике мы используем экраны поменьше, предотвращая избыток информации. Боевой информационный центр, однако, принимает решение по поводу того, какие угрозы стоит учитывать, и…
Она продолжала говорить, так и не выразив ни малейшего раздражения по поводу оскорбительного поведения Харриса, а Янаков внимательно слушал, в то же время гадая, не следует ли ему отчитать подчиненного. Конечно, потом придется с ним серьезно поговорить наедине, но надо ли что-то сделать сейчас? Выговор унизил бы начальника оперативного отдела перед товарищами, но как мантикорцы среагируют на его бездействие?
Он поднял глаза, неожиданно встретился взглядом с Андреасом Веницелосом, и гнев в глазах мантикорского офицера стал ответом на его вопрос.
– Я знаю, что они отличаются от нас, Бернард, но нам придется с этим смириться. – Бенджамин Мэйхью IX, Протектор планеты Грейсон, срезал еще одну розу, положил ее в корзину, которую держал слуга, и повернулся к своему главнокомандующему флотом, глядя на него сурово и недовольно. – Ты же знал, что у них служат женщины. Ты наверняка предполагал, что рано или поздно нам придется с ними столкнуться.
– Конечно, предполагал!
Адмирал Янаков раздраженно уставился на корзину с цветами, даже не пытаясь скрыть раздражение, поскольку цветочные композиции – не самое мужественное занятие для главы государства. Янаков был одним из немногих, кто не скрывал своих чувств по этому поводу, но он был еще и дальним родственником Протектора Бенджамина и ясно помнил младенца, который оставлял лужи на дворцовых коврах, когда сам Янаков уже служил на флоте.
– Тогда я не вполне понимаю твой пыл. – Повинуясь жесту Мэйхью, слуга отошел в сторону. – Это на тебя не похоже.
– Я не за себя говорю, – сказал Янаков напряженно. – Я сказал только, что моим офицерам это не нравится, и это правда. Я даже слишком мягко сказал, Бен. Им это вот тут застряло, и уже ходят нехорошие слухи по поводу ее профессиональной пригодности.
– Ее профессиональной пригодности? Господи, Бернард, ее же наградили Крестом Мантикоры! – Янаков недоуменно заморгал, и Мэйхью вздохнул. – Пора тебе подучить иностранные награды, кузен. Чтоб ты знал, Крест Мантикоры только чуть-чуть ниже Звезды Грейсона – и его дают только за героизм во время боевых действий.