Честь снайпера
Шрифт:
— Отлично, пошли за мной.
Рейли повела Боба в сувенирную лавку с текстилём, керамическими фигурками, фотоальбомами, яркими носками, где заговорила со старой бабкой за прилавком.
Поговорив с ней, Рейли снова обратилась к Суэггеру:
— Ты был прав. Деревня была выше по дороге, за мостом через водопад. Пока немцы её не сожгли.
Они стояли на мосту. В пятидесяти ярдах от них река Прут падала с двенадцатифутового уступа, поднимая мокрый туман и издавая пульсирующий, влажный рёв. Белая пена дыбилась вокруг сырых камней, а от поверхности воды Прута разлетался вокруг несмолкаемый гул.
Украинцы
Это смотрелось как богохульство, поскольку здесь находилось место массового кровопролития. Однако, бизнес есть бизнес, а украинцы были особенно твердолобы в отделении того, что было раньше от того, что происходило сейчас. Было бы много правильнее, будь это место пышным лугом, где высокая трава колышется от лёгкого ветра, редкие деревья шелестели бы обильной листвой, блистающей на солнце и имелась бы небольшая табличка, увековечивающая былые события. Однако, местные предпочли не разменивать это место на вкрапления грусти и торговали здесь всяким барахлом. Барахло, барахло, барахло… универсальное барахло.
Практически отвесный склон холма, поросший высокими соснами, высился в одном из направлений, представляя собой единственное возвышение внутри пятисотярдового радиуса выстрела — разве что ещё в тысяче ярдов высился край горной гряды, также поросший соснами. Но он был слишком далеко.
Боб постоял, поглядев вверх и вниз, по сторонам, перед собою и сзади.
— Она стреляла отсюда, — указал он на склон холма. — Он был здесь, внизу, может быть — даже на этом мосту. Мост мешал его охранникам оказаться рядом с ним. Расстояние не более четырёхсот ярдов.
Снова замолчав, Боб долго разглядывал деревья на склоне.
— Ага, я что-то заметил…
— Я не вижу ничего, кроме деревьев.
— Да, деревья… но посмотри на их цвет. Видишь?
— Гм… зелёный, опять зелёный и снова зелёный. Всё верно?
— Разные оттенки зелёного.
Рейли замолчала. Спустя минуту она ответила:
— Да. Это похоже…
— Давай дальше.
— Я вижу, что зелень сосен, растущих на ближнем склоне холма, отличается от других сосен. Там линия: с одной стороны яркий цвет, с другой блёклый.
— Так и есть. Я заметил, что деревья на половине склона светлее. Они не такие тёмные, как остальной лес. У их цвета меньше плотности, там больше света — они светлее.
— Точно. Это что-то значит. Моложе, старее… не знаю. Ближе к воде, возможно? Больше солнца? Больше тени?
Они завершили поход по мосту, затем спустились по деревянным ступенькам к самой воде, поближе к украинцам, сидящим у воды и в воде, чьи дети бегали сломя голову, забываясь в играх.
— Тебе не страшно?
— Думать о том, что здесь случилось, что учинили нацисты — да, — ответила Рейли. — А с другой стороны — нет. Это просто место. Никаких признаков, ничего. Скрыто, отгремело, стёрто. Однако, твои инстинкты куда как тоньше моих. Возможно, ты что-то чувствуешь?
— Давай не будем опираться на чувства. Давай смотреть. Трогать, щупать — не знаю… набраться опыта этого места.
Суэггер нагнулся и запустил пальцы в грунт, пытаясь что-то нащупать и не найдя
— Ну, может я и неправ… — сказал Боб. — Может быть…
Тут мимо них пробежал ребёнок, поднимая брызги воды. Одна его рука была триумфально вскинута.
— Парень что-то нашёл.
Они увидели, как мальчик побежал к скучающим под солнцем, лёжа на расстеленном одеяле, отцу и матери. Рейли направилась к ним и поговорила, обнаружив, что мать сносно говорит по-русски.
Вернувшись к Бобу, Рейли протянула ему небольшую штучку, найденную мальчиком.
— Мать сказала, что дети их тут постоянно находят.
Чёрный предмет, практически полностью заржавевший — или, вернее, скорродировавший. Оставшаяся толщина его стенок была равной папиросной бумаге, он был готов развалиться в руках. Но один конец с круглой проточкой, где жёлтый металл был гораздо толще, сохранился нетронутым, и Боб повернул его к свету, чтобы прочитать написанное.
— Я вижу «5», «17», «S97» и «D». Символы идут кольцом вокруг центра, разделённые сегментными линиями.
— Что это значит?
— Вода частенько выносит эти штуки на поверхность. Это германские производственные коды. Узнай я больше, я бы мог назвать год производства и завод. Это гильза от патрона калибра 7,92 мм. Пулемётного патрона.
Боб на секунду задумался.
— Здесь кто-то от души пострелял.
Глава 16
Салид был человеком морали. Он ценил преданность, дисциплину, покорность Всевышнему, чистоту, упорный труд. Ислам, высшее благо и Палестина не были для него пустым звуком. Все эти вещи служили ему путеводными знаками.
Однако, всё это он прятал за панцирем безразличия и долга, и действия его казались лишёнными всякой упорядоченности. Это был театр с участием труппы СС, разыгранный с целью произвести впечатление хаотичной жестокости, вселить страз и тем самым склонить к сотрудничеству. Так что теперь он прохаживался вдоль рядов собранных вместе жителей деревни, изображая высшего судью и пристально вглядываясь в их различия. Его интересовали специфические признаки.
Во-первых, структура носа. Широкий ли он, длинный ли, утолщён ли к ноздрям? Определяет ли он лицо? Нет ли в нём орлиного профиля, так хорошо известного по афишам к фильму Ханса Швейцера «Вечный жид»? Велик ли подбородок, выдаётся ли он? Толстые ли губы? Что насчёт кожи? Землистая ли она, желтоватая, а может быть — вообще азиатская? А волосы — не блестят ли, зачёсанные назад, дополняя столь хорошо известный образ хищника?
Поскольку эти люди принадлежали к гуцульской этничности, жили в деревянных домах, крытых соломой и стоявших на грязных улицах, принадлежа к примитивной православной церкви, маловероятно, что среди них можно было встретить евреев. Однако, некоторые несли генетическую линию. Она могла быть привнесена в любое время начиная со Средневековья, поскольку Балканы, Украина и Центральная Европа были генетической сточной ямой, столь испорченной межэтническими связями, что всякая чистота была уничтожена. Семитские гены могли проявиться вдруг и внезапно в любое время. Капитан Салид был многоопытен в обнаружении подобных признаков, наметав глаз в реализации одного из главных моральных принципов, которыми руководствовался «Скимитар» в своих операциях.