Честь снайпера
Шрифт:
Гриб взрыва поднялся на двести пятьдесят футов в воздух, одновременно взбаламутив поверхность воды в реке Сереть и закачав лодки, до этого покоившиеся в маслянистом безмолвии. Мост был, но уже через секунду его не стало — только зияющий прогал в тридцать футов в центре каменной арки, а растущий купол взрыва поднял куски камня и обломки брёвен, которые, достигнув апогея своего полёта, проваливались внутрь облака взрыва.
— Карл, Карл, ты в порядке? — кто-то кричал ему на ухо. Это был Вилли Бобер.
— Кто ты? — спросил Карл.
— Он контужен, — ответил кто-то.
— Ладно, поволокли его к грузовикам, — скомандовал Вилли. — Остальные — выведите из строя те, что мы не возьмём. Надо туда добраться до того, как Иван сообразит, что к чему.
Двое бойцов потянули оглушённого
Никто не командовал ими, но пара «Зелёных дьяволов» пробежалась мимо трёх грузовиков и выдала каждому по короткой очереди в блок цилиндров и одиночный выстрел по задним колёсам под таким углом, чтобы пуля под влиянием своей высокой скорости добралась до другого колеса, пробив и его тоже.
Кто-то взволок Карла в кабину оставшегося грузовика, где талантливый Вилли Бобер уже разбил пластиковую панель ударом приклада, вытащил пучок проводов и поколдовал в нём, отчего грузовик вздрогнул, затрясся и ожил.
— Все на борту? — гаркнул он, и тут грузовик закачался, поскольку бойцы забирались в кузов. — Помашите на прощание милым русским, — продолжил Вилли, и переключил передачу, ускоряя грузовик, полетевший по пыльной дороге к выезду из Чорткива и дальше через пшеничные поля на скорости сорок пять миль в час. Они были в многих милях за линией фронта, однако истина военных операций состоит в том что далеко не вся территория насыщена войсками. Вместо этого войска подобно амёбам расползаются по ландшафту, занимая позиции, увеличивая плотность по мере приближения к зонам боёв, а поскольку важность военной логистики становится высшим приоритетом, то части снабжения также собираются ближе к боевым частям, так что на огромных пространствах вообще нет войск.
Грузовик нёсся по сельскому пейзажу, минуя рощи и заросли. Однажды они повстречали советский грузовик, чей водитель мирно помахал им рукой. Вилли помахал ему в ответ. Было ясно, что Иван не поднял в воздух самолёты, а эффективность русских линий связи оставляла желать много лучшего.
Однако, немцы понятия не имели, как зовётся дорога, по которой они двигались и не понимали, куда едут, разве что условно приняв направление за западное — вдоль линии из Тернополя на Коломыю и далее, в Румынию, в сторону линии, разделявшей две стоящих друг напротив друга могущественные армии, известную как «фронт». На карте всё было точно, однако карты всегда условны: расположение войск скорее представляло скопление хаотично расположенных амёб, и не в каждый отдельный день операционного планирования направление войны с востока на запад строго соблюдалось. Вне зависимости от своего вовлечения вы могли обнаружить себя посреди местного столкновения или отступления в любом направлении. В этой обширной зоне хаоса десантники были относительно незаметны, хотя они всё же собирались уйти с дороги, спрятать грузовик и найти слабое место в линии фронта, где они и перейдут к своим. Они неоднократно это делали и понимали, как оно будет, хотя весёлого было мало — пуля своего солдата убьёт тебя точно так же.
Ключевым навигационным инструментом был компас, который показывал, что они двигались на запад. Дорога вела их по пустым полевым просторам, постоянно придерживаясь западного направления. Горам всегда следовало быть справа.
Примерно через час поездки Карла покинул туман в голове.
— Ааа… — простонал он со вздохом, — где мы?
— Кто знает, — ответил Вилли. — Иванов нет, так что куда мы ни попади — всё в порядке. Как самочувствие?
— Как с похмелья после вечеринки в 38-м. Словно у меня чужая голова, залитая бетоном.
— Я всегда хотел спросить: ты и правда спал с Джинджер Роджерс?
— Джентльмены никогда не говорят об этом, — ответил Карл. — Всё же скажу, что я выпивал с ней в монакском клубе. Она была превосходна: куда как больше человек во плоти, нежели картинка на экране. Есть аспирин?
— В аптечке. Открой и поройся. Запей шнапсом.
— Отлично, Вилли.
Карл так и поступил, пока грузовик наматывал расстояние во вселенской пустоте летней пшеницы под чистым украинским небом. Пару раз они миновали фермы или, точнее, некие сталинские сельскохозяйственные коллективы: сутулые старухи-крестьянки, завидя их, махали им руками. Было неясно, подозревают ли эти бедные души в них русских или немцев: казалось, что им было всё равно, а махали они лишь из резонного принципа войны, состоявшего в том, что грузовик с вооружёнными людьми следует приветствовать в любом случае.
— Мы держимся на курсе, — прервал молчание Вилли. — Наши стоят у гор, и вот они — горы, верно?
Карл всмотрелся вперёд — и верно, горы были впереди. Отряд фон Дрелле добрался до места, где горизонт перестал быть виден — синева сменилась залитой взошедшим солнцем зеленью, открывшим целое море холмов, отдельных и скученных, покрытых ковром высоких сосен.
Это значило, что они приблизились к своей собственной операционной зоне, где они знали местность и могли перейти линию фронта и вернуться в свой комфортабельный дворец в Станиславе, где как следует нажраться и отдохнуть между заданиями.
— Мы испытываем удачу, оставаясь на колёсах, — привлёк внимание Вилли. — Нам следует избавиться от него и ночью пойти пешком. Завтра отдохнём, и завтрашней же ночью перейдём линию фронта.
— Отличный план, — ответил Карл. — Я рад, что придумал его.
— Это мой план, — не согласился Вилли. — Я же умник, помнишь? Но давай, пользуйся им. Ты всегда так делаешь.
Интерлюдия в Тель-Авиве II
Платина добывалась в основном (но не только) в Южной Африке, где её добыча контролировалась «Англо-американской платиновой компанией», сокращённо — АMPLATS. Платина — плотный, драгоценный металл королей и завоевателей, пусть ему и не хватало сексуального блеска золота и никто не снял фильма, в котором его пыль свела с ума Хэмфри Богарта. Платину добывали к северу от Йоханнесбурга в комплексе Бушвельд-Игниус, затем переправляли в штаб-квартиру AMPLATS в Йоханнесбурге для очистки, обработки и дальнейшего распространения. Ювелирные изделия из неё были, как и многие другие вещи, обожаемые богачами, изысканными и неброскими. Были у платины и другие применения, благодаря которым она так активно продавалась: каталитические конверторы, используемые в американских автомобилях, на что шла большая часть добываемой платины, электроника, турбинные двигатели, кислородные датчики и лечение рака. Также у платины были каталитические функции, полезные в производстве множества компонентов, которые были также полезны в производстве иных компонентов и так далее.
Её преимуществом и одновременно недостатком на мировом рынке была высокая ликвидность, а следовательно и высокая волатильность, что делало её компактной формой хранения богатства для обмена на товары и услуги. Во-вторых, будучи обыденной, платина считалась банальным и непривлекательным средством и не так сильно отслеживалась различными мониторами рынка, включая разведывательные агентства, как золото, кровавые алмазы или наличность.
Гершон быстро заделался экспертом по добыче платины, её маркетингу и использованию, равно как и по её истории, культуре и репутации. Он узнал, что платиновую индустрию, как и мир в целом поразила рецессия, а гигант AMPLATS в настоящее время сокращал рабочие места против воли влиятельных южноафриканских профсоюзов, а впереди проблем ожидало ещё больше. Из положительных моментов — русские (вторые по размеру производители) и южноафриканцы собирались организовать регуляционный комитет и биржу, которые принесли бы дисциплину и стабильность в цене в этот неуправляемый бизнес, сейчас находящийся в нисходящем тренде.