Честь воеводы. Алексей Басманов

Антонов Александр Ильич

— Позови дьяка Третьяка Ракова и передай волю великого князя. Да проследи, дабы исполнили точно.

Колычев не был робким человеком, но тут его взяла оторопь. Овчина толкал его на соучастие в казни. Но Фёдор одолел минутную слабость. «Ан нет, тому не бывать!» И тихо, но твёрдо ответил Ивану Овчине:

— Боярин, тебе велено исполнять дело, ты и пекись!

— Как смеешь перечить! Или сам рвёшься в руки катов, так есть за что! Сей миг крикну видоков!

— Коль так, чини неправый суд и надо мной! Да поспешай!

Выговорив это, Фёдор покинул башню, прибежал

на Соборную площадь, за нею у коновязи нашёл своего коня, взметнулся в седло и покинул Кремль. Он примчал на подворье братьев, разбудил их, сказал, что вынужден покинуть Москву и вернуться в Старицы. Братья все поняли, помогли ему собраться в путь, вместе с ним снарядили в дорогу Доната и двух воинов, кои пришли с Фёдором из Стариц, и проводили до ворот.

— Берегись теперь, Федяша, как бы и в Старицах тебя не достали, — предупредил боярин Андрей.

— Бог обережёт и помилует, — ответил Фёдор и расстался с братьями.

В этот час в Тайницкой башне Кремля князя Глинского привязали в столбу, палач взял с жаровни калёный железный прут и дважды ткнул князю в глаза, дабы не смущал больше своим острым взглядом маленького тирана. Михаил Глинский зашёлся в истошном крике и потерял сознание. Великий князь Иван в эту пору уже сладко спал. А его матушка, выросшая на руках князя Михаила Глинского, сидела с Иваном Овчиной и кормильцем Ипатом в трапезной и пила княжью медовуху в знак одоления заговорщиков. Елена была в хорошем расположении духа. А конюший Овчина сидел задумчивый. Он был озабочен поведением Фёдора Колычева. Хотелось конюшему наказать строптивого боярина, но что-то сдерживало его от этого побуждения. Над этим и маялся сей совестливый человек.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

НЕ ИДИ ВСТРЕЧЬ

Князь Иван Овчина-Телепнёв недолго терзался сомнениями по поводу дерзкого поступка Фёдора Колычева. Ему захотелось, сменив милость на гнев, наказать непокорного боярина. И он считал, что должен сделать это в назидание другим. Да, князь Иван знал, что род бояр Колычевых силён и знатен заслугами перед державой, корнями уходят в далёкое прошлое. В одной Боярской думе их из года в год заседало не меньше седмицы, а то и более. Были из них и председатели думы. А о службе во Дворцовом, в Посольском и в Разрядном приказах и говорить нечего: все Колычевы через них прошли. И всегда они служили исправно. А вот меньшой из них, Фёдор, дворцовую службу вёл неисправно, теперь же и норов неуёмный проявил. Так почему бы его не наказать?

И пока над князем Михаилом Глинским каты вершили в Пыточной башне расправу, князь Иван придумал, как привести ослушника Колычева в повиновение. А чтобы от государевой службы не увиливал, был исполнителен и послушен, князь Овчина нашёл ему такое дело, от которого он никак не мог бы отказаться, ежели не хотел попасть в немилость у самой великой княгини.

Еленой Глинской было уже решено выслать в глухие и губительные места мятежников бояр Ивана Ляцкого, братьев Семёна и Ивана Бельских и князя Ивана Воротынского. Вот и отправит он Фёдора Колычева повелением государыни

гнать их по этапу в места отдалённые. Знал он, что на пути к тем гиблым местам погонщикам достаётся тягот не меньше, чем погоняемым.

Не мешкая, чтобы Фёдор далеко не умчал, не спрятался за спины дядьёв и братьев, князь Иван Овчина призвал в свои покои верного десятского Карпа, во всех делах рьяного и твёрдого, и сказал ему душевно:

— Вот что, друг Карпуша, бери своих воинов и отправляйся сей же миг на поиски Федяшки Колычева. Отлови его и приведи под белые руки ко мне.

— Исполню, князь-батюшка, — ответил Карп. — В Заяузье или на Пречистенке он, поди, у братьев.

— Ищи всюду.

— Так и будет, князь-батюшка.

Иван Овчина помедлил отпускать Карпа, пришла, как ему показалось, ещё одна благая мысль: послать на поиски вместе с Карпом дружка Колычева, Алёшку Басманова. Слышал Овчина, что молодой воевода долечивался дома после ранения. Счёл Овчина, что умный Федяша сразу поймёт, что не для утехи или сурового наказания ищут его, вспомнит хождение в Каргополь и одумается. Сказал Карпу:

— И вот что ещё, Карпуша. Ты допрежь, как идти за Фёдором, загляни на Пречистенке к Басмановым-Плещеевым и позови моим именем с собой за Федяшкой Алёшку Басманова.

— Исполню и сие, — ответил Карп.

— Теперь поспешай.

Иван Овчина ушёл в свою опочивальню, думая о том, что хорошо бы сейчас погреться возле свет Еленушки-государыни. Да время было не то — смутное, где уж тут до утех. И он решил отдохнуть от многотрудного дня. А Карп поспешил в казарму поднимать своих воев и вести их в ночь исполнять «государево дело».

Однако всё случилось не так, как мыслили себе князь Иван Овчина и десятский Карп. Первым делом Карп рысью повёл своих ратников на Пречистенку за Басмановым. Прилетев к подворью, он твёрдой рукой застучал в ворота. Вскоре вышел привратник, по стуку понял, что за воротами властные люди, открыл калитку. Карп уже сошёл с коня. Едва калитка приоткрылась, как он вломился во двор.

— Веди к господину не мешкая, — строго сказал он молодому, но крепкому мужику.

Но привратник не поспешил исполнить волю Карпа.

— Кто тебе нужен, воин? У меня два господина, старший и младший.

— Государыня призывает к себе Алексея Басманова. Веди же к нему. — И Карп направился к палатам.

— Так нет в покоях Алексея Даниловича, — спеша за Карпом, вымолвил привратник.

— Где же он? — остановившись, спросил Карп.

— В село Уборы к тестю уехал. Рыбку любит по ночам добывать.

— Будь он неладен со своей рыбкой! — вскипел Карп. — Ты знаешь, у кого он там остановился?

— Ведаю. Сказал же, у тестя. Там у дворянина Лыгошина и спроси в барском доме, скажут, где рыбачит.

Карп покинул подворье Басмановых, отправил трёх воинов в село Уборы к Лыгошиным, сам с оставшимися воинами полетел в Заяузье, оставив на потом палаты боярина Михаила Колычева на Пречистенке.

Но и там служилого ждала неудача. Братья Андрей и Гаврила встретили посыльного князя Овчины ласково. На вопрос Карпа, где Фёдор, ответили дружно.