Честное пионерское! Часть 3
Шрифт:
— Я говорю, что эти школьницы не такие уж и невинн… невиноватые, — сказал Юрий Фёдорович. — Мне нашептали, что они участвовали кое в каких незаконных делах.
Он взглянул мне в глаза, словно просил помощи. И снова заткнул себе рот сигаретой. Я не поспешил спасать милиционера от вопросов его дочери: то же хотел услышать пояснения Каховского.
— Кое в каких — это в каких? — переспросила Зоя. — Что они сделали, из-за чего ты заговорил о них такими непонятными и странными выражениями? Ну же, папа, рассказывай!
Мне послышались в голосе девочки требовательные нотки, присущие манере разговора
— Это что, тайна? — спросила Зоя. — Боишься, что мы разболтаем о ней в школе?
Юрий Фёдорович откашлялся, положил дымящуюся сигарету на край пепельницы, смахнул с глаз слёзы. Шумно выдохнул. Кивнул.
— Ученицы семнадцатой школы — Ника Терентьева, Оксана Локтева и Екатерина Удалова — с большой вероятностью являлись участницами… некоторых незаконных деяний.
Каховский дважды щёлкнул пальцем.
— Они преступницы?! — сказала Зоя.
— Подозреваемые, — уточнил Юрий Фёдорович.
— Так арестуй их! — сказала Зоя. — Закрой их в камеру. И тогда девочек в декабре точно не убьют.
Мы с Каховским переглянулись.
Я скрестил на груди руки — всем своим видом намекнул, что тоже жду его ответ.
— Заметь, дочь, — сказал Юрий Фёдорович (смотрел он на меня). — Я произнёс: «с большой вероятностью», но не «точно». Понимаешь разницу? Вина девиц не доказана. У нас на руках пока нет даже заявлений потерпевших.
Каховский развёл руками. Снова потянулся за сигаретой. Закурил.
Выпустил из ноздрей дым и сказал:
— Я сомневаюсь, что получу хоть одно заявление… до декабря. Такие вот дела. Зато сейчас есть мотив для убийств девчонок. И подозреваемые… которых больше, чем мне бы хотелось в этом деле иметь.
Юрий Фёдорович постучал по карману, куда убрал фотографии.
— И мы теперь точно знаем, что Терентьева умрёт не дома и не в гостях у подружки, — сказал он. — А это уже кое-что. Это, зятёк, уже совсем не «глухо».
* * *
Рано утром второго декабря (в воздухе пролетали редкие снежинки) «третья» группа собиралась около ступеней «Ленинского». Из всех групп, что отправлялись представлять Дворец спорта имени Владимира Ильича Ленина на городских соревнованиях по самбо, мы были самыми младшими. Потому до места соревнований нас сопровождал сам Денис Петрович Верховцев — тренер явился к «Ленинскому» точно в назначенный час, пересчитал нас по головам и повёл к автобусной остановке. Старшаки добирались до «Кировского» (Дворца спорта имени Сергея Мироновича Кирова) самостоятельно. А младшая группа в субботу выяснила, кто сильнейший — соревновались между собой, в «Ленинском».
Мы с Зоей вчера наблюдали за боями Паши Солнцева и Валеры Кругликова. Парни (как я и помнил), заняли «почётные» предпоследние места в своих весовых категориях. Мальчики расстроились. Но я объяснил им, что за три месяца тренировок им сложно было сравняться в мастерстве со спортсменами, что занимались борьбой уже второй или третий год. Говорил я это в том числе и для Каховской — чтобы та в своих мечтах спустилась с небес на землю. Девчонок на соревнованиях всегда было меньше, чем парней. Но и им, чтобы взобраться на пьедестал, следовало одолеть как минимум трёх соперниц. Я надеялся, что Зоя доберётся до боя с Зотовой; но сомневался, что Каховская уже теперь получит хотя бы бронзу.
На тех соревнованиях в своей весовой категории победил только Олег Васильев. Я запомнил это, потому что Лежик потом часто рассказывал: та золотая медаль изменила его жизнь, заставила Олега всерьёз заняться спортом и позабыть о «глупостях» (Верховцев исключал из своей группы «за связи с криминалом»). Кто-то из парней тогда в «Кировском» занял вторые и третьи места (из моей головы выветрились воспоминания, кто именно и какое место «взял», хотя тренер нам, малышам, и перечислял фамилии призёров). Помню только, что Лера Кравец той зимой осталась без медали: девчонок среди перечисленных тренером медалистов не было. Зотова и Каховская в тех соревнованиях участия не принимали.
Сегодня же с Верховцевым в «Кировский» ехала не только Кравец, а целое трио самбисток. Парни подшучивали над девчонками; призывали девочек ещё в автобусе договориться, кто и какое место займёт; говорили, что «в этот раз» все «девчачьи» медали уедут в «Ленинский». Лера и Света улыбались, бодро и язвительно отвечали на шутки мальчишек. А вот Каховская всё больше молчала — только хмурила брови и сжимала мою руку. Зоя не выпускала мои пальцы с того момента, как мы с ней встретились утром возле её подъезда. Я сегодня словно вернулся в прошлое (в то, которое пока не наступило): точно так же (за руку) я когда-то водил своих бледных от волнения детей к стоматологу.
— Всё будет хорошо, — в очередной раз шепнул я Зое, когда мы с ней в хвосте группы шагали от автобусной остановки к мрачному зданию Дворца спорта («Кировскому»). — Светку ты обязательно победишь. Если не забудешь, чему я тебя учил, то у Зотовой на победу нет шансов.
* * *
Дворец культуры имени Сергея Мироновича Кирова я застал привычно бурлящим (здесь сегодня было шумно, будто в метро в час пик или в людный день на базаре). Дети были повсюду. Словно сегодня в «Кировском» собрались не только самбисты, а сюда съехались все школьники города. Мальчишки и девчонки разных возрастов бегали и кричали, визжали и ругались, смеялись и даже рыдали. «Привычное зрелище», — подумал я. Именно таким я «Кировский» и помнил по прошлой жизни (появлялся тут лишь в дни соревнований и ни разу не приходил сюда после окончания спортивной карьеры). Только теперь я и осознал, что приехал именно на соревнования.
В «Кировском» наша «третья» группа разделилась: мы разошлись по раздевалкам. Лежик на правах «самого опытного» показал, где нам разместиться. Он «застолбил» за нами семь шкафчиков (в каждом оставляли вещи два-три спортсмена). Перекинулся «парой слов» с предводителями соперников (те парни показались мне знакомыми, но их имён и фамилий я не вспомнил). Запахи в этой раздевалке витали те же, что и в нашей «родной» (в «Ленинском») — будто были неотъемлемой частью спортивной жизни. Волнения я не испытывал (пожалуй, я впервые за обе жизни явился в «Кировский» абсолютно спокойным). Слушал обрывки чужих разговоров, с интересом оглядывался по сторонам.