Честное пионерское! Часть 3
Шрифт:
* * *
Юрий Фёдорович вернулся с работы ровно в восемнадцать часов. Я к тому времени уже больше часа дожидался его в Зоиной комнате. Дополнительные тренировки мы с Зоей временно прекратили (до конца года): сделали «перерыв» в работе над будущими спортивными победами. Поэтому коротали сегодня время за просмотром видеокассеты с фильмом «Челюсти-3» (на английском языке). Лежали бок о бок на кровати Каховской и… просто смотрели фильм. Из динамика телевизора доносилась сдобренная потрескиваниями и музыкой иностранная речь. Я к ней прислушивался, изображал
Из прихожей послышалось громогласное «я дома» Каховского. Я замолчал, прервавшись на полуслове. Зоя ответила отцу громким возгласом «привет, пап». Но не прекратила своё занятие (лишь ещё крепче сжала мои пальцы). Толкнула меня локтем — я послушно перевёл очередную фразу киношных персонажей. Сам я за действиями на экране почти не следил: сюжет фильма и спецэффекты меня не впечатлили. Кассету для просмотра выбирала Зоя. Девочка заявила, что фильмы с переводом посмотрит и одна. Она воспользовалась бесплатным переводчиком (в моём лице). Почти бесплатным: я всё же стребовал за свои услуги чашку кофе и пару бутербродов с сыром и полукопчёной колбасой. «Быстрее, Майкл, она убегает», — перевёл я слова актрисы. Каховская взвизгнула, когда в плавник акулы на экране вонзился то ли маленький гарпун, то ли арбалетный болт.
И тут же я услышал стук в дверь — Зоя вздрогнула, вонзила ногти мне в кожу. Девочка не отводила глаз от экрана, закусила губу, словно сдерживала очередной крик. Персонаж фильма вдруг позабыл, что он плавает с аквалангом: легко размахивал в толще воды большим ножом, отгоняя от себя здоровенную акулу. В такт его действиям Каховская дёргала ногой. Стук повторился — он прозвучал на фоне громкой тревожной музыки, что лилась из динамика телевизора. «Убедитесь, что она зафиксирована и доставьте её в аквариум», — перевёл я реплику героини фильма. Но уже не смотрел в телевизор — раздумывал, как сбежать из комнаты, чтобы переговорить с подполковником милиции. Толкнул Зою локтем, привлёк внимание девочки к стуку. Каховская насупилась. И всё же перевела взгляд на дверь, украшенную ярким постером из журнала «Ровесник».
— Ну что случилось?! — воскликнула Зоя. — Папа, что тебе нужно?!
Скрипнули дверные петли. Бубнившие на кухне в радиоприёмнике голоса стали громче. В образовавшейся щели я увидел силуэт Каховского.
— Хочу поприветствовать свою дочь, — сказал Юрий Фёдорович. — А заодно и гостя.
Зоя театрально закатила глаза, покачала головой.
— Поприветствовал? — спросила она. — Всё? Или ещё что-то от нас хочешь? Ты нам мешаешь! Я из-за тебя не поняла, куда они привезли акулу!
Девочка толкнула меня в плечо.
— Миша, ты чего замолчал? Переводи!
— Может… сделаем перерыв? — спросил я.
Пропустил очередной диалог киношных персонажей.
— Какой перерыв?! — спросила девочка. — Зачем?
— Чтобы помыть мандарины, — подсказал Каховский. — Хорошенько сполосни их и протри полотенцем. И выложи в вазу — пока мы с твоим кавалером немного побеседуем.
Зоя приподняла голову (будто почуявший добычу хищник).
— Какие ещё мандарины? — спросила она.
Сощурила левый глаз.
Каховский пожал плечами.
— Кислые… наверное, — сказал он. — Выглядят они неспелыми. Потому я и купил их немного. Сегодня. На рынке. Не удержался. Очень уж по ним соскучился. Да и дочурку свою хотел порадовать.
— У нас есть мандарины?!
Кровать подо мной пошатнулась.
Зоин локоть избрал мой живот в качестве отпоры. Я с шипением выпустил из лёгких воздух. С трудом сдержал готовые сорваться с языка ругательства.
Каховская соскочила с кровати, будто под ней сработал механизм катапультирования.
— Обожаю мандарины! — заявила она.
Девочка одёрнула края халата и (босая) рванула к отцу. Тот встретил её ухмылкой, обнял. Я проводил Каховскую хмурым взглядом.
Зоя запрокинула голову.
— Папа, где они? — спросила она. — Ты… правда, купил мандарины? Не врёшь?
Девочка легонько стукнула отца кулаком по груди.
— С какой стати я буду тебя обманывать? — сказал Юрий Фёдорович. — Забыла, что уже декабрь? Самое время есть мандарины. На рынке ими уже не первый день торгуют. Ведь скоро Новый год.
* * *
В прошлой жизни у меня вошло в привычку, что с первых чисел декабря Великозаводск уже блистал праздничными украшениями. В городе сверкали на деревьях гирлянды. На витринах магазинов появлялись фигурки Дедов Морозов (или Санта-Клаусов), Снегурочек, всевозможных северных оленей и эльфов. В магазинах торговали фёйерверками, гирляндами и мишурой. То и дело слышались взрывы петард. И даже страницы соцсетей пестрели снежинками и ёлочками. В нынешнем же Великозаводске праздничное настроение у меня пока не появилось. Мишуры в гастрономах я не видел (в «Универмаг» я уже месяц не заглядывал). Ёлку возле Дворца спорта ещё не установили. Из праздничной атрибутики мне на глаза попадались разве что поздравительные новогодние открытки: Надежда Сергеевна подписывала их ежедневно, рассылала родственникам и знакомым по всей стране.
Я уже подзабыл, что граждане СССР считали мандарины новогодним фруктом. Свежи были воспоминания о фруктовом изобилии на прилавках магазинов… в будущем. Хотя я помнил и то, как мандарины с зеленоватыми боками горделиво возвышались пирамидкой в хрустальной вазе на праздничном столе у тётушки. И не забыл, как наедался этими кисловатыми фруктами: до появления аллергической сыпи на щеках. В зрелом возрасте я охладел к цитрусовым. Но вот теперь (глядя на то, как Каховская уминала за обе щёки мандарины) всё же почувствовал к ним интерес. Неуверенно взял оранжевый фрукт из вазы, очистил его от толстой кожуры. Забросил в рот сразу три дольки, одобрительно тряхнул головой. Отметил: «Не такие уж и кислые». И вновь полюбовался на то, с каким заразительным удовольствием жевала мандариновые дольки Зоя Каховская.
Юрий Фёдорович вошёл на кухню пропахший табачным дымом и наряженный в домашнюю одежду. Тенниска Надиного производства уже не казалась белоснежной (но вышивка выглядела по-прежнему идеально). А на трико с тремя полосками лампас всё больше топорщились коленки. «Дядя Юра» в дежурном режиме отвесил шутку в мой адрес, подмигнул дочери (та улыбнулась). Погрохотал посудой, электрической зажигалкой зажёг на плите газ (тот вспыхнул с приглушенным хлопком — языки пламени лизнули эмалированные бока чайника). Поинтересовался, «кто и что будет пить». Я заказал кофе. Но Каховский проигнорировал мой заказ — поставил передо мной пока пустую чайную чашку. Юрий Фёдорович установил на столе заварочный чайник и сахарницу. Бросил на скатерть чайные ложки. На этом он счёл свою миссию по приготовлению чая исчерпанной. Примостился за стол около окна.