Честное слово вора
Шрифт:
В голосе женщины явственно слышалось, что она решительно не понимает, зачем каждый раз предупреждать о приходе медсестры. Как придет, так и придет, не ошибешься.
– Как фамилия медсестры?
– Мельникова.
– Хорошо.
Охранник опустил трубку и сразу же снова поднял ее и по памяти набрал номер.
– Да, Прохоров слушает, – послышался в трубке солидный мужской голос.
– Леонид Андреевич, это от Гамзаевых вам звонят, – значительно более уважительным тоном, чем тот, которым он разговаривал только что, сказал Ринат. – Нам только что позвонили: сказали, что медсестра придет делать уколы.
– Да,
– Сказали, что фамилия медсестры Мельникова.
– Да, все так. Катя Мельникова.
– Леонид Андреевич, опишите ее, пожалуйста. Хотя бы самые основные приметы.
– Хм… Высокая, волосы светлые, короткие, нос прямой, глаза карие. Что бы вам еще назвать?.. Ага, вот! Она сережки носит с зелеными камешками: то ли изумруды, то ли просто стекляшки под изумруды.
– Спасибо, Леонид Андреевич, до свидания.
– До свидания.
Ринат повесил трубку. Эта процедура была уже давно отработана. Когда к Рашиду приходили из поликлиники делать уколы, один из охранников обязательно должен был перезвонить лечащему врачу и проверить, так ли это. И уточнить приметы медсестры, которая придет на этот раз. В поликлинике их много, смены у них распределены как-то хитро и проще каждый раз уточнять, чем гадать: та девушка пришла или не та. А то придет под видом медсестры какая-нибудь баба от спортсменов и вколет пацану чего-нибудь такого, от чего он через полчаса помрет. Как раз тогда, когда она уже уйти успеет.
Ринат подошел к двери и громко позвал:
– Сулейман!
– Да?
– Скоро медсестра из поликлиники придет. Зовут Катя Мельникова, высокая, светловолосая, глаза карие. Стрижка короткая, в ушах сережки с зелеными камешками.
– Понял.
– Что, опять уколы? – спросил из-за стола мальчик.
– Да, – ответил охранник, снова садясь на диван.
Мальчик вздохнул, но жаловаться не стал, хотя уколы ему обычно делали довольно болезненные.
Спустя примерно полчаса у подъезда дома притормозил скромный микроавтобус с красным крестом. Стоявший у выходящего во двор окна Сулейман кивнул и пошел к входной двери. Через минуту раздался звонок. Охранник прильнул к глазку.
Так… В белом халатике, с медицинским чемоданчиком, высокая, светловолосая, стрижка короткая, глаза карие… Все сходится. И сережки в ушах какие-то есть, правда, в глазок не видно, какие в них камешки. И на площадке кроме нее никого нет. Порядок.
Он отодвинул засов, отпер замок и открыл дверь.
– Привет, – мило улыбнулась девушка, входя в квартиру. – Ой, мне девчонки говорили, что тут с мальчиком два красивых парня сидят, но чтобы настолько, я не ожидала. Куда мне проходить?
Сулейман показал рукой. Проходя мимо него, медсестра словно бы невзначай задела парня бедром.
– Ой, простите… А вы меня не проводите?
Сулейман усмехнулся. Он привык нравиться женщинам, и заигрывание этой девчонки льстило его самолюбию.
– Что, заблудиться боишься? – с улыбкой спросил он.
– А вдруг?
– Не бойся, тут не лес, хищных зверей нет.
– Да хоть бы и были! Такой, как ты, и от медведя защитит.
То ли девчонка оказалась очень распутной, то ли просто здорово изголодалась, но и зайдя в комнату, она обращала внимание не столько на мальчика, сколько на его охранников. Уколы Рашиду она сделала между
Девушка даже успела мимолетно намекнуть, что она не прочь заглянуть сюда еще раз, уже не для уколов. Правда, это было сказано уже в прихожей, чтобы не слышал мальчик. Сулейман провожал девушку до двери, а Ринат стоял на пороге комнаты. Даже в этот момент он не забывал о том, что одного мальчика оставлять нельзя. Но все же мысли его в этот момент были заняты никак не его непосредственными обязанностями.
– Все, мальчики, до скорого. – Девушка изящно помахала ручкой. – Так, кажется, эту штуку отодвинуть надо. – Она потянула за ручку и отодвинула засов.
В следующую секунду дверь квартиры распахнулась, и в нее один за другим влетели двое здоровенных парней. Один с автоматом, другой с пистолетом. Первый из них с налета врезал Сулейману прикладом под дых, а второй дважды выстрелил в Рината, стоящего в дверях комнаты. У ингуша была неплохая реакция, он успел сместиться с линии огня, и поэтому пуля, которая летела ему в сердце, угодила в левое плечо, а вторая прошла мимо.
Он рухнул на пол и попытался вытащить свой пистолет, но не успел – в комнату уже влетел автоматчик и дал короткую очередь в упор. Рубашка на груди ингуша словно на мгновение закипела, его тело дернулось и застыло. Перед смертью он успел только понять, кто же его убивает. Рожа автоматчика была ему знакома – это был один из выживших боевиков группировки спортсменов.
Мальчик, сидевший за столом, с немым ужасом смотрел на парня с автоматом. Сейчас он поднимет оружие и убьет его, как убил Рината. Он открыл рот, но парень подскочил к нему и зажал его ладонью.
– Не ори, щенок, хуже будет!
Тем временем в квартиру ворвались еще два боевика с автоматами. Сулейман уже получил свой контрольный в голову из пистолета с глушителем и поэтому никак не мог им помешать.
– Все? Мне можно заходить? – спросила медсестра, на время короткого боя вжавшаяся в угол между стенкой и шкафом для одежды.
– Можно, – кивнул ей мужик с пистолетом.
Спокойно перешагнув через труп Сулеймана, девушка прошла по коридору и вошла в комнату. Там она открыла свой чемоданчик и вытащила из него заранее приготовленный шприц с чем-то прозрачным.
– Так. – Теперь она обращалась к мальчику резким и жестким голосом – Давай-ка подставляй задницу. Сделаем тебе еще один укольчик, не предусмотренный Леонидом Андреевичем.
Мальчик отчаянно замычал и замотал головой.
– Не бойся, это не яд. Просто снотворное. Поспишь маленько, даже полезно для здоровья.
Мальчик снова замотал головой.
– А ну-ка, подержи сопляка, – сказала девушка парню с автоматом.
– Мне тогда придется ему рот отпустить, орать будет.
В этот момент в комнату вошли двое парней, тащивших труп Сулеймана.
– Парни, бросьте эту падаль и помогите мне, – сказал автоматчик.
– Что, кореш, с пацаненком один справиться не можешь? – заржал один из носильщиков.
– Не ржи, придурок! Ему рот зажать надо. Не хватало еще, чтобы он орать начал.
– А… Тогда – нет базара.