Четверг отмщения
Шрифт:
— Никогда не спрашивал. Одно мне известно: в сезон дождей положение еще больше осложняется.
Довольно крепкий мужчина лет пятидесяти, в полотняной куртке и таких же брюках, с привычной желтой каской на голове вышел из бунгало и двинулся навстречу.
Едва заметив его, Паприелло воскликнул:
— Гляди-ка, легок на помине!.. Вот у кого надо спрашивать. Наш главный инженер. Он получает приказы непосредственно сверху, если вы понимаете, что я имею в виду. Так что, как правило, мы мало с ним общаемся. Уж не знаю, какой он там закончил университет, но, думаю, учился
— Знаю, — соврал Болан.
Он бы дорого заплатил, чтобы действительно что-то знать. Не имея практически никакой информации, Мак постоянно терзался мрачными предчувствиями.
Когда инженер подошел поближе, Паприелло окликнул его:
— Эй, Док! Какое невезение! Еще раз прорвало!
Андерсон промолчал и лишь устало взглянул на высокого незнакомца, сопровождавшего Карло.
— Нет, нет, — рассеянно произнес он, словно разговаривал сам с собой, — избавьте меня от ваших чертовых туристов!
Паприелло весь напрягся и прорычал:
— Послушайте, Док. Это...
Но Болан его перебил.
— Думаю, сейчас и впрямь не самое удачное время для посещения объекта, — добродушно заметил он. — Не будем вас больше отвлекать, мистер Андерсон. Я зайду в другой раз.
Тот одарил его взглядом, в котором легко читалось: «А пошел ты!», и вновь перевел тяжелый взгляд на Паприелло:
— Нужно что-то делать с вашими паршивыми вертухаями, Бижу. Сегодня утром я потерял еще двух рабочих. Им проломили черепа. И, поверьте, это никак не связано с происшествием на стройке. Постарайтесь найти управу на ваших горилл. Я не шучу.
Вертухаями, насколько было известно Болану, на жаргоне уголовников именовали тюремных надзирателей.
— Я этим займусь, — пообещал Паприелло главному инженеру, смущенно косясь на Болана. — Я хотел у вас спросить одну вещь: почему на стройке сегодня не видно рабочих? Куда они подевались?
— В церкви. После сегодняшней аварии невозможно работать. Так что у них получился день отдыха. И тем лучше для них. От обессиленного работяги все равно никакого проку. Кстати, что касается еды...
— Да, да, — живо оборвал его Паприелло, — мы хотим тут многое изменить... — Затем, вновь обеспокоенно посмотрев на Болана, он добавил: — Сегодня я наконец могу вам это твердо обещать.
Главный инженер воздержался от всяких комментариев и, даже не удостоив Болана взглядом, пошел своей дорогой. Похоже, он направлялся к лестнице, ведущей в подземелье.
— Не волнуйтесь, этот тоже своего дождется, — пробормотал Паприелло, с трудом сдерживая ярость.
— Всякому овощу свое время, Бижу, — холодно ответил Болан.
— Я заметил, вы не хотели, чтобы я вас представил. Думаю, я верно понимаю, почему вы так поступаете.
— Повторяю: всему свое время, — отозвался Болан, даже не пытаясь выяснить, что Бижу имел в виду.
С мрачной ухмылкой Паприелло произнес:
— Настанет время, и все эти козлы получат свое, Они тут обращаются с нами, как с последним дерьмом.
— Я же тебе обещал: у нас тут многое изменится, — миролюбиво заметил Болан.
— Верно, сэр, вы так сказали. Если хотите
Очень сдержанный человек рассматривал сторожевую вышку... и чувствовал, что слегка начинает нервничать.
Вся эта стройка... необычная подземная пещера с герметичными входами, тоннель, соединяющий оба острова, пресноводное озеро, превращенное в лагуну, изможденные рабочие и гориллы-тюремщики, маленький уголок рая с караульными вышками и вооруженной охраной... Да, тут было от чего занервничать.
Но теперь он уже не мог остановиться, а тем паче пойти на попятную. Вперед, только вперед! Новый руководитель неизвестно какого проекта, осуществляемого неизвестно для кого, схватил своего «главнокомандующего» за руку и потянул за собой.
— Все изменится, Бижу, — негромко сказал он, — и ты в этом первый убедишься.
Глава 11
Невероятно, но факт: людоедам удалось создать на острове нечто вроде собственной Гвианы. Длинное прямоугольное здание позади бунгало называлось «резиденцией» и служило одновременно казармой, церковью, столовой, кухней, чем-то вроде санузла — короче, содержало весь тот «комфорт», на который мог рассчитывать военнопленный.
В «резиденции» обитали не менее ста человек. Они спали прямо на земле, на ветхих тюфяках, которые перед выходом на работу полагалось сворачивать и складывать штабелем вдоль стены. Болан убедился в этом воочию, ибо, когда вошел в помещение, по одну сторону барака было полно тюфяков со спавшими на них людьми, в то время как с другой стороны тюфяки были тщательно свернуты и уложены вдоль стены, что позволяло использовать эту часть барака в качестве «гостиной». Здесь кучками прямо на голом земляном полу сидели рабочие, и Болана поразили их равнодушные, устремленные в никуда взгляды.
И еще один факт поразил его до глубины души: у всех этих бедолаг ноги были закованы в тяжелые стальные цепи, не снимавшиеся даже во время сна.
В «резиденции» не было ни мебели, ни перегородок, ни простых нар. Даже туалет и кухня ничем не отличались от жилого помещения. Пленники являли собой ужасающее зрелище: на всех была та одежда, в которой они приехали сюда, а точнее говоря, то, что от нее осталось, — сущие лохмотья. Здесь собрались люди с самым разным цветом кожи. В некоторых, быть может, еще тлели искорки надежды, зато другие уже почти полностью одичали, а кое-кто, казалось, просто не понимал, что с ними произошло. Один парень вообще напоминал буйнопомешанного.
Тем лучше для тебя, парень: коси под сумасшедшего, но не ломайся внутри.
Болан сразу понял, насколько ошибся насчет участи, уготованной мелким любителям поживиться на наркотиках. «Дьявольская команда» вполне оправдывала свое название. Эти сволочи, вербуя мелких жуликов, преследовали иные цели, нежели простая контрабанда. Им нужны были рабы.
Волна жгучей ярости поднялась в душе Болана.
Но, не смея выходить за рамки той роли, которую ему приходилось играть, он произнес ледяным тоном: