Четверги с прокурором
Шрифт:
И все же обидчик Каммерера угодил в расставленные нами силки. Это было очень просто. Каммереру выдали новый номерной знак. В ресторанчик тут же наведался некий тип, желавший увидеться с Эрнстом. И какой же автомобиль стоял у входа, как вы думаете? Точь-в-точь машина Каммерера, но еще со старыми номерами.
На этом, друзья мои, мы и остановимся. Прибыл наш второй альт – лучше сказать, вторая скрипка. Дело в том, что скрипка больше подходит, ибо наша вторая скрипка – дама. Знаете, я ведь так и не был женат. Тому много причин. Часть из них мне и самому неизвестна, но женись я, непременно избрал бы спутницей жизни скрипачку, альтистку, только не из тех современных, которым в один прекрасный день просто-напросто вместо скрипки вручают альт, мол, играй себе на нем, нет, а из тех, что всю жизнь
На этом заканчивается десятый четверг земельного прокурора д-ра Ф.
Мне позволено, пока я сижу под батареей отопления, снова взять слово. Кошки – тоже музыкальные создания, хоть и не обладают абсолютным слухом, как птицы. Мой братец, рыжий кот Борис, пожирает птиц в надежде обрести через это абсолютный музыкальный слух. Вздор, разумеется. Кошки – музыкальные создания, посему не следует называть любую какофонию «кошачьей музыкой». Наши песнопения весьма благозвучны. Хочу только добавить, что наш земельный прокурор под «пиком мастерства» альтистов имел в виду скрипичный квинтет до-мажор.
Одиннадцатый четверг земельного прокурора д-ра Ф., когда он завершает рассказ о «Зайце, преследующем охотника», а также о невзгодах, ожидающих любителей сигар в Америке
– Еще в прошлый четверг, если бы нам удалось упросить нашу уважаемую вторую скрипку проявить чуточку терпения, я сумел бы довести историю «зайца, преследующего охотника» до конца. Что касается внешних обстоятельств, то начиная с того места, где я остановился, события стали развиваться очень и очень быстро. Но я намеренно не упомянул об одном факте внутреннего свойства, без которого нам не обойтись.
Я остановился на том, когда человек, имя которого мы с вами пока еще не знаем, вошел в ресторан, где надеялся встретиться с Эрнстом. Сотрудникам полиции не составило труда проникнуть в запертый автомобиль и списать выбитый на двигателе номер изготовителя. С его помощью мы вскоре смогли установить настоящий номер этого автомобиля, а по нему и владельца. Таким образом мы узнали, что зовут последнего Цирфус, что имя его Ойген. И что самое поразительное: этот человек не значился ни в одной из наших картотек, репутация его была стерильно чиста – ни преступлений, ни судимостей, ни даже подозрений; ни дать ни взять честный, добропорядочный бюргер, комендант здания или вовсе даже заведующий хозяйственной частью большого городского бассейна под открытым небом, а не какой-то одержимый жаждой мести рецидивист, в поисках которого безуспешно перерывал дела Пенгер. Но человек этот не выводил нас на слабое звено в окружном управлении, между тем самым важным оставалось именно это. По согласованию с начальником окружного управления, который в конце концов все же вынужден был признать, что в его ведомстве что-то не так, в последующие дни было установлено наблюдение за сотрудниками ландрата, и вскоре там на самом деле появился Эрнст, чтобы уединиться с сотрудником ландрата герром X. (я не считаю необходимым даже изобретать для него псевдоним) в кабинете упомянутого герра, а потом в присутствии самого начальника окружного управления в упомянутом кабинете был сделан обыск, в ходе которого и обнаружились многочисленные фальшивые номерные знаки и соответствующие документы, среди них и копии уже новых номерных знаков, выданных Каммереру и предназначенных для передачи Эрнсту. Эрнст и герр X. были арестованы. Герр X. признался в содеянном, после чего своей причастности к делу не мог отрицать и Эрнст.
Разливавший пиво в ресторанчике тот самый упитанный господин арестован не был, хотя ему было предъявлено обвинение в подделке документов, посредничестве при даче взятки и так далее, но самой интересной фигурой для нас, бесспорно, являлся Ойген Цирфус. Он был арестован, когда, ничего не подозревая, зашел в ресторанчик за своим заказом – новыми номерными знаками. Пенгеру страстно хотелось участвовать в спектакле, выступив в роли кабатчика за стойкой, и он уже поджидал Эрнста.
Увидев за стойкой незнакомца, Цирфус опешил. Пенгер, ополаскивая пивные стаканы и кружки, поинтересовался у него:
– Вы за номерами?
Цирфус окаменел.
– Тут небольшая проблема возникла, – продолжал Пенгер.
Цирфус повернулся и бросился было вон, но в дверях стояли агенты полиции… Припертый к стенке Цирфус не стал ничего отрицать, кроме одного – наезд на велосипедиста не был преднамеренным. Впрочем, я и сейчас считаю, что Цирфус хоть и не хотел убивать его, но наехать намеревался, поскольку, будучи одержим маниакальной жаждой мести и злобой, был готов на все, и даже возможность случайной гибели ни в чем не повинного велосипедиста не остановила бы его. Но, как нередко бывает, доказательств у нас не было, так что приговорили его по статьям «Убийство по неосторожности» и «Дача взятки», ну и еще по другим.
Вы по праву можете спросить меня: что толкнуло Цирфуса на это? Почему он с таким энтузиазмом, не считаясь ни со временем, ни с расходами, решил превратить жизнь ненавистного ему Каммерера в ад? Ведь он не был ни жертвой судебной ошибки, ни одним из тех, кому вынесли излишне строгий приговор, он не был и рогоносцем по милости Каммерера, который, сам того не подозревая, угодил бы в таковые, завязав роман с женой Цирфуса. Все заключалось в безделице, мелочи, сущем пустяке.
Дело в том, что в свое время Цирфус проходил свидетелем по делу одного субъекта, обвиненного в растлении малолетних, в котором фигурировал и городской бассейн, где Цирфус занимал какую-то там руководящую должность. И вот, преисполненный собственным административным величием Цирфус, отвечая на вопрос Каммерера, председателя судебной коллегии на данном процессе, вместо того чтобы давать точные ответы, ударился вдруг в разглагольствования на тему всеобщего падения нравов, и Каммерер, пусть в несколько категоричной форме, рекомендовал свидетелю не отклоняться от обсуждаемой темы («Говорите по существу и не уходите в сторону!»). Цирфус был уязвлен и уязвлен не на шутку, восприняв слова Каммерера как публичное унижение его лично… В конечном итоге пресловутая уязвленность стоила жизни совершенно незнакомому человеку – велосипедисту, возвращавшемуся в тот трагический вечер домой.
На этом я заканчиваю свой рассказ об охотнике в роли дичи. Как видите, завершение истории оказалось даже короче, чем я ожидал. Чем бы нам заняться до прибытия второй скрипки? Предлагаю выйти на террасу, там можно выкурить по сигаре.
Кстати, о сигарах. Вы не слышали о моих злоключениях в Америке в связи с моим давнишним пристрастием к курению сигар? Очень будет странно, если я до сих пор не рассказал вам об этом. Так я не рассказывал? Ну что же, расскажу, только выйдем на свежий воздух.
Мими, как мне противно, когда он курит! О, мой тонкий нюх! Подумайте о нем!
Итак, о любителях сигар в Америке. В свое время, в годы пресловутого «сухого закона» там убедились, что одними только запретами алкоголь, вернее сказать – пьянство, не побороть. Что касается меня, я лично против всякого рода запретов, однако даже тот американский «сухой закон» 20 – 30-х годов я, задним числом, готов приветствовать, поскольку именно ему мы обязаны множеством великолепных фильмов. Что же касается запрета на табак, на курение, к этому там решили подойти куда более утонченно и, я бы даже сказал, не гнушаясь иезуитских методов. Курящего человека в Америке подвергают социальному бойкоту, диффамации… «Что? Вы курите? И вашу книгу согласились издать? Минутку, мой сотовый…»
Заметка на полях: порок курения заменен нынче карманным телефоном или сотовым, как его прозвали. Согласен, в курении мало хорошего, но разве можно сравнить застоявшийся табачный смрад в гостиной после вечеринки со всепроникающим, вездесущим насилием, которое несет в себе сотовый телефон?
Курильщики сигарет, как я убедился, подвергаются куда более умеренной травле. Но тот, кто предпочитает сигары, однозначно причисляется к асоциальным типам. Опасным для общества. Для жизни и здоровья. Как утечка газа из трубопровода, чреватая взрывом колоссальной разрушительной силы.