Четверо сыновей доктора Марча
Шрифт:
Я обернулась, держа пушку наготове. На ночном столике — только будильник и снотворные таблетки Старухи. Я посмотрела на широкую кровать, на розовое покрывало с бахромой, свисавшей до пола.
И снова услышала дыхание, теперь короткое и учащенное. Как будто кто-то сам себя… или испытывал страх. Я стояла возле кровати. Я должна была поднять покрывало и посмотреть. Нужно же наконец узнать… Я осторожно подкралась поближе. Что за игру он ведет? Черт возьми, что он еще задумал? У меня не хватило духу приподнять покрывало, и я застыла с протянутой рукой. И тогда вместо дыхания послышался голос,
Я смотрела на эту хихикающую кровать. Снизу, с улицы, донесся гудок машины мясника, но здесь было тихо. Вдруг я поняла, что больше не слышу пения Старухи. Казалось, дом совершенно опустел.
Смех умолк. Ни звука. Ничего. Скрипнула ступенька. Я резко обернулась, потом так же быстро повернулась к кровати. Вдруг пронзительно зазвенел дверной звонок. Неожиданно для себя я подскочила к кровати, навалилась на нее всей своей тяжестью, и она сдвинулась с места. Ковер собрался в гармошку, кровать отъехала в сторону на половину своей ширины, но под ней никого не оказалось. Не было слышно и дыхания. Вообще ничего. Только какой-то шелест.
Может быть, я схожу с ума? «Дженни!» Я подскакиваю. «Дженни, чем вы там занимаетесь? Скоро уже одиннадцать часов! Дженни?» Пронзительный голос словно сверлит мой мозг. «Пришел мясник, Дженни, вы спускаетесь?» — «Да, мэм, иду!» Как странно звучит мой голос — словно у меня песок в горле. «Иду!» — кричу я снова, уже громче. Вокруг ни звука. Тогда я резко наклоняюсь и поднимаю покрывало, ожидая получить удар ножом, но там никого нет. Только маленький черный магнитофончик, бесшумно перематывающий пленку.
Я и сейчас все еще дрожу… Я взяла магнитофон и спустилась. Не знаю, зачем я его забрала, это было глупо. Можно подумать, пропажу не заметят! Но, в конце концов, он не вполне уверен в том, что я читаю его дневник.
Может быть, он и не клал туда волос. Может, это просто игра, которую он затеял, чтобы получить удовольствие, а на самом деле ничего не знает. Это получилось случайно, понарошку, неумышленно. А вот теперь он точно узнает, что кто-то взял магнитофон. Но уже поздно, все дома, и я не могу вернуться и поставить его на место. Я спрятала магнитофон у себя в комнате, в шкафу под бельем.
Они собираются садиться за стол, моют руки и все такое. Магнитофон… Этот тип развлекается. Дурачит меня. Так, значит, вот что он нашел в кабинете… Я раздумываю, не забрать ли его дневник в качестве вещественного доказательства. Глупо, конечно, но выражение «в качестве вещественного доказательства» немного подбадривает меня. Звонят. Иду вниз.
Она забрала его! Я заглянул под кровать и ничего не нашел!
Как же ты, должно быть, напугалась, бедняжка Дженни! Наверняка решила, что настал твой последний час. Но ты ошиблась. В жизни так часто бывает. А теперь нужно вернуть этот магнитофон, ведь он не твой.
Это просто шутка, Дженни, милая шутка. До скорого!
Нет, я не верну его. Не дождешься. Ты сделал большую ошибку, грязный придурок, и ты за нее заплатишь. Потому что теперь у меня есть доказательство. Доказательство того, что в этом притоне имеется полоумный маньяк.
«Да, мисс, несомненно, это очень скверная шутка, но ведь она все равно остается шуткой, не правда ли? Если бы мы арестовывали всех людей, которые устраивают подобные розыгрыши… Ха-ха-ха!» Мне плевать. Все равно я его сохраню.
Не знаю почему, но я возлагаю большие надежды на приезд Шерон. У меня будет союзница. Кто-то, с кем можно поделиться всем этим. Хоть кто-то нормальный, кто поможет мне выбраться отсюда.
Пойду схожу в туалет.
Пользуясь случаем, я заодно заглянула в бар. Чуть-чуть согреюсь. Всего один стаканчик.
Я боялась, как бы доктор не спустился, но он, должно быть, читал свою медицинскую газету.
По правде говоря, два стаканчика… Ну и что? Мне нужно хоть немного прийти в себя. Посмотрела бы я на вас на моем месте!
Я купил Дженни подарок. Он очень ей понравится. Отдам завтра. Не прямо в белы руки, конечно. (Тем более что Дженни и белые руки — вещи несовместимые.) Найду какой-нибудь способ. Совсем недавно я видел, как она спустилась, потом снова поднялась, вытирая губы. Наверняка лазила в бар. Она не заметила слегка приоткрытой двери: была слишком поглощена тем, как бы не попасться на глаза папе. Дура! Она бы увидела прекрасные голубые глаза, следящие за ней повсюду, словно глаза ангела.
Подарок? Что-то он неразговорчив. Это меня беспокоит. Но сейчас не время для придирок. Я слышу, как подъехала машина. Должно быть, это Шерон, на такси.
Черт, как же я не подумала о такси! Но, с другой стороны, они ведь не ездят далеко. Тем более что я без гроша в кармане. Да и выследят потом запросто.
Ладно, иду вниз. Я немного нервничаю. Язык словно прилип к нёбу.
Три часа дня.
Шерон — очаровательная молоденькая девушка, брюнетка с живыми черными глазами. Высокая и стройная. Она вежливо поздоровалась со мной, поцеловала тетушку в уголок губ и пожала дяде руку.
Мальчишек не было дома. Они явились только к полудню, все взмокшие. Обнялись с кузиной. Немного стеснялись. У Марка под мышкой была папка — наверняка, чтобы выглядеть посолиднее. Кларк подхватил Шерон и поднял в воздух, чтобы продемонстрировать свои накачанные мускулы. Доктор был вежлив, но не более того. Особого восторга не проявлял. Шерон ему чужая, дочь брата жены, и это чувствовалось. Я внимательно следила за мальчишками, но ничего подозрительного не заметила.
Сама Шерон не проявила настороженности ни к одному из них. Может быть, она забыла случай с паровым котлом? Или считает, что это все в прошлом?