Четвертая профессия Джорджа Густава
Шрифт:
Гамильтон заметил взгляд Ан-Дана. Неужели ему довелось увидеть изумление на непроницаемом лице андроида?
Гамильтон откашлялся.
— Вы сказали, что «служите» «камердинером» этому… — он сверился с записями, — человеку, которого вы называете «его светлость». Он занимается проблемами освещения?
— Нет.
— Угу… А в вашем клубе у него есть какие-нибудь другие титулы?
Купер смотрел куда-то вдаль.
— Титулов у него не счесть, мистер Смит. Все они законны, и мы никогда не делали из них тайны, хотя и старались избегать лишней огласки. Однако теперь, я
Вдруг Гамильтона осенило: должно быть, Купер принадлежит к редкой разновидности подлинных сумасшедших. И он принялся гадать, сохранились ли еще награды для тех, кто помог отправить душевнобольного на излечение.
— Тогда, раз это не секрет, не назовете ли вы хотя бы некоторые из них?
— Пожалуйста. — Купер слегка поклонился. — Его зовут Джордж Густав Чарлз Фердинанд Людовик Яро Тайсе… Остальные имена он скажет сам, если пожелает. Его можно найти в Айлингтонской Больнице для Роботов — он там главный профессиональный психиатр. Что же касается его титулов, то в них перечислены короны Голландии, Бельгии, Норвегии, Дании, Швеции, Японии, Китая, России, Британии, большей части Африки и обеих Америк…
— Подождите! — Гамильтон замахал руками. — Мистер Купер, что именно вы подразумеваете под коронами?
Хозяин дома в первый раз за время разговора улыбнулся.
— Это значит, что милостью Божьей и по праву наследования Его Величество является монархом и сюзереном всех этих земель.
Купер наклонился вперед и доверительно посмотрел на гостя.
— Между прочим он ведь и ваш король тоже.
Табличка на двери гласила:
ДОКТОР ДЖОРДЖ ГУСТАВ
ВЕДУЩИЙ ПРОФЕССИОНАЛ
ПСИХОЛОГИЯ РОБОТОВ И АНДРОИДОВ
Прикрепив на лацкан пиджака удостоверение исследователя-любителя, Гамильтон остановился перед дверью Он подосадовал, что отправил Ан-Дана в библиотеку — с ним было бы спокойнее.
Гамильтон предполагал, что Густав — такой же сумасшедший, как его «камердинер», но досье этого парня оказалось безупречным. Работал он робопсихологом и был одним из самых уважаемых специалистов в Европе. В области интеллектуальных увлечений — юриспруденции и истории — его удостоили звания профессионала — случай исключительный! Те, у кого было больше одной Работы, вызывали всеобщую зависть, а у Густава их выходило целых три.
Дверь отворил долговязый, темноволосый молодой человек. Улыбнувшись, он протянул Гамильтону руку:
— Мистер Смит? Проходите, садитесь. Я через минуту вернусь.
Гамильтон устроился в кресле напротив широкого резного стола красного дерева, а доктор Густав проследовал в свой кабинет. Оттуда донеслись обрывки указаний, даваемых доктором старому трудяге класса D. Ответы робота, состоявшие исключительно из гудков и щелчков, звучали для Гамильтона полной тарабарщиной.
Внимание социолога привлекли предметы, украшавшие стены приемной. Среди них были дипломы и кубки — трофеи спортивных побей, множество картин, причем лишь
— Прошу прощения, мистер Смит, — извинился Густав, прикрывая за собой дверь. Повесив в шкаф свой белый халат, он расположился напротив Гамильтона.
— Полагаю, вас интересует Общество Бани и Подвязки, не так ли? Фарел сообщил мне о вашем вчерашнем визите. Это ничего? Вы ведь не просили его этого не делать?
— Нет, все в порядке. — Гамильтон беспечно махнул рукой. По правде говоря, он хотел попросить Купера сохранить их разговор в тайне, но опаздывал на баскетбол, а затем у него выкраивался час на чтение — редкая удача, — и в спешке все вылетело из головы.
Сегодня он на удивление быстро закончил дела в банке и освободился пораньше.
— Так вот, о вашем ритуальном клубе. Заявление мистера Купера касательно его древности… в него просто невозможно поверить. Надеюсь вам известно, что вводить в заблуждение исследователя считается преступлением. Не могли бы вы объяснить, чем вызвано его экстравагантное поведение?
Густав понимающе кивнул.
— Я уверен, Фарел не хотел вас обманывать. Должно быть, он несколько увлекся и слегка исказил факты. Видите ли, мистер Смит, Общество Бани и Подвязки действительно зарегистрировано как ритуальный клуб около трехсот лет назад, то есть на заре Всемирной Державы.
— Понятно. У членов клуба действительно есть чем гордиться: он — один из старейших. Этим, очевидно, и объясняются слова Купера. — Гамильтон испытал разочарование. Он ожидал услышать что-нибудь поувлекательнее.
— Конечно, корни нашего Общества уходят в глубь веков на несколько тысяч лет до Слияния. Вы, безусловно, слышали об английских рыцарях Бани, о клане Фудзиява, представители которого хранили полог трона Хризантемы…
Густав откинулся на спинку кресла и махнул рукой, показывая на стену.
— Видите тот старинный веер, мистер Смит? Это грамота, дарованная последним китайским императором своему малолетнему сыну. Перед манчжурским вторжением ее подписали старейшины всех городов по течению Янцзы. Тайное братство. Прятавшее наследника и его потомков, позднее слилось с другими подобными братствами. Так что Орден Бани и Подвязки образовался многие сотни лет назад, а ребенок, которого тогда спасли, был одним из моих предков.
Гамильтон замер.
— В таком случае заявление Купера, будто вы… что вы монарх…
Густав пожал плечами.
— Так гласят документы, мистер Смит. По всем законам престолонаследия я являюсь преемником сросшихся королевских домов Европы, Азии и большей части остального мира.
Заметив выражение лица Гамильтона, робопсихиатр рассмеялся:
— О, не удивляйтесь так, мистер Смит. Перед вами не сумасшедший. Я абсолютно современный и, осмелюсь утверждать, полезный член нашего общества, которое в целом одобряю. Я вовсе не требую каких-либо привилегий за мое уникальное происхождение — это было бы абсурдом. Я обыкновенный наследственный глава ритуального клуба, абсолютно легального, заметьте. Наряду с тысячами других его членов я стремлюсь поддержать духовную связь с нашим прошлым.