Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]
Шрифт:
— Вот это уже разумное решение, — успокоенно произнес Макс. — Хорошо, так как никогда не нужно откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня; я подъеду к вам прямо сейчас.
— Сюда? В Ранжис?
— Почему бы нет?.. Я уверен, что вы найдете уголок, в котором мы сможем спокойно поговорить. А кроме того, ведь в это время у вас еще не наступил час пик, не так ли?
— Ну… Хорошо!.. Я вас жду.
— Дорогой мой Локар, я приеду через полчаса, — заверил его Макс.
И повесил трубку. Легкая улыбка скользнула по его губам. Все эти парижские преступники всего лишь мелкие мошенники, не гангстеры, а просто рохли… В конце концов оказалось достаточно всего двух петард, подложенных в нужные места,
Кроме того, по голосу в телефонной трубке достаточно ясно было, что он понял, откуда дует ветер.
Именно в этот момент появилась его дама, закутанная в норковую шубку. Он с улыбкой посмотрел на нее, восхищаясь ее элегантностью, высоким классом, высокой ценой. Луи Брингбек из Чикаго или Лео Дженаузо из Гамбурга наверняка не пренебрегли бы ею. Это были совсем иные люди, чем те, которых Макс собирался поставить на колени.
Короче говоря, это были люди его круга.
Он велел вызвать такси, и они вместе вышли на тротуар авеню Георга V. Стало немного холоднее. Дождя больше не было. Метеосводки осторожно указывали на приближение весны. Тем не менее молодая женщина зябко прижалась к нему.
Машина подъехала к кромке тротуара. Он нежно поцеловал спутницу в губы, распахнул перед ней дверцу, наклонился и заглянул внутрь, пока она устраивалась на заднем сидении.
— Завтра? У меня? — спросил он.
Она ответила ему взмахом ресниц и сказала шоферу адрес. Пока такси отъезжало, она послала ему воздушный поцелуй.
Макс де Руйе продолжал галантно стоять на месте до тех пор, пока такси не отъехало в сторону Елисейских полей. Он вытащил сигарету из портсигара, закурил и бодрым шагом человека, у которого все идет как нужно, направился к улице Квентин-Бошар, где оставил свою машину.
Пришло время сменить декорации. В Ранжис его ждало совершенно новое королевство, королевство, которым он будет править от имени консорциума.
Вдоль тротуара вытянулась длинная цепочка автомобилей, поблескивавших в темноте хромом. По сравнению с Елисейскими полями, залитыми светом, и хорошо освещенной авеню Георга V улица Квентин-Бошар была почти полностью погружена во мрак, магазины закрыты, а из баров проникали только слабые лучи света.
Кабриолет «пежо 204» стоял между большой американской машиной и «зодиаком» с номерами Великобритании. Эти машины изменили направление мыслей Макса де Руйе. Самые мелкие из преступных элементов сегодняшнего дня считают себя обязанными раскатывать, по меньшей мере, в «мерседесе» или в «бьюике» с откидывающимся верхом, за исключением тех, которые совершают свои налеты на «DS-19».
Он пожал плечами, по губам скользнула тень презрительной улыбки. Показуха — вот что обычно губит людей. Они все время должны отстаивать свою индивидуальность с помощью восьми цилиндров и кричащих драгоценностей.
Макс относил себя к новой волне тех серьезных людей, которые завтра организуют всю эту шпану, тогда как старики разбивают ее на мелкие шайки. Они уже обладают осторожностью, сдержанностью, хорошим вкусом тех больших людей, которыми намереваются стать.
Он обошел автомашину, вынул связку ключей и открыл левую дверцу. Свет внутри зажегся автоматически, осветив роскошную кожу сидений. С довольной улыбкой Макс де Руйе проскользнул внутрь, закрыл дверцу, включил зажигание и на мгновенье прислушался к шуму мотора, одновременно нервному и солидному. Для того чтобы проверить его, дружески подтолкнуть, он слегка нажал на газ.
В
Те же доли секунды Макс де Руйе был словно парализован. Он пришел в себя очень быстро, попытался нажать на ручку дверцы, чтобы выскочить наружу. Однако жар распространялся с фантастической быстротой, и яростное дьявольское пламя становилось все выше. Макс понял, что имеет дело не с аварией и не с обычной бомбой. Эта новинка называлась напалмом и была одной из тех смертельных штучек, которыми заряжались огнеметы и которая в два счета могла уничтожить автомашину. Он оказался в западне.
Он пытался закричать, когда первый язык пламени укусил его за живое тело. Исступленно рванув ручку, он смог открыть дверцу, но одновременно впустил свежий поток воздуха. В мгновенье ока стена пламени окутала его. Обезумевший от ужаса и боли, он закричал еще громче, предпринимая отчаянные попытки выбраться из машины.
Ошеломленный унтер-офицер парашютных войск, проходивший по противоположному тротуару, увидел, как над машиной на высоту семи-восьми метров взметнулся столб яркого пламени. Ему понадобилось всего несколько коротких мгновений, чтобы понять, что внутри находится человек, крики которого были слышны сквозь рев пожара.
Все произошло так внезапно, что у него даже не было времени подумать. Бросив руку своей спутницы, он метнулся на другую сторону улицы, удачно ускользнув от автобуса, у шофера которого не хватило реакции вовремя затормозить, и склонился к дверце как раз в тот момент, когда Макс де Руйе сумел ее открыть. В это трудно поверить, но к тому мгновению жар достиг такой силы, что даже сквозь кожаные перчатки металл жестоко обжег руки пришедшего на помощь человека.
Погрузившись в этот истинный ад, не обращая внимания на то, что его форма загорелась, с глазами, ослепшими от пламени и дыма, он ухватил человеческую фигуру, корчившуюся на сидении в попытках избежать смерти, впился скрюченными пальцами в плечо и рванул изо всех сил, упершись ногами в кузов автомашины. Он испугался, что может сам стать добычей огня, но все же продолжал бороться не только за свою жизнь; его ум, наполовину парализованный напряжением, не мог подсказать естественное логическое решение: оставить этого человека, для которого наверняка уже было слишком поздно.
И затем все произошло в одно мгновение. Унтер-офицер почувствовал, как теряет равновесие, откинулся назад, потащив на себя человеческое тело, и вместе с ним откатился на середину проезжей части.
Полицейский, свистя во всю мочь, бросился к месту трагедии. Второй патрульный помчался к ближайшему сигнальному устройству, которое вскоре принялось издавать сигнал тревоги.
Два, потом три автомобиля резко затормозили. Первый водитель, сообразив, что остановился слишком близко от пожара, торопливо сдал назад и разбил радиатор следовавшей за ним машины. Несколько редких прохожих, оказавшихся в этот момент на улице Квентин-Бошар, оцепенели от испуга. Из баров и ресторанов начали выскакивать люди.
Языки пламени были видны с Елисейских полей, откуда также начали подходить любопытные. Прибывший первым на место полицейский оцепенело смотрел на унтер-офицера, который пытался завернуть в свою шинель все еще продолжавшего гореть Макса де Руйе. Вместе с подбежавшим вторым полицейским они постарались как можно дальше отодвинуть зевак.
В это время послышался шум первой подъезжающей полицейской машины и скорой помощи, которые пытались расчистить себе дорогу яростными сигналами и ревом полицейской сирены. Через пять минут после начала пожара улица Квентин-Бошар превратилась в сущий ад.