Четвертая власть
Шрифт:
— Твою мать!
— Да, приятного мало, но вы не волнуйтесь. Мы сделаем все, что в наших силах…
— Перехвати его, Дима! Что хочешь делай, но накануне выборов мне такая подлянка не нужна! А после этого достань бумаги и уничтожь.
— Конечно, Виктор Сергеевич.
— Да, и вот еще что. Где сейчас Бархатов находится знаешь?
— Мы установили за ним круглосуточное наблюдение. В данный момент он сидит дома, через час или около того должен отправиться в город.
— А бумаги?
— По нашим данным, бумаги будут при нем.
— Вот и славненько. Перехвати его по дорожке.
—
— Только я тебя очень прошу — аккуратнее. Чтобы ни одна живая душа ни о чем не догадалась.
— Не волнуйтесь, сработаем тонко и красиво.
Глава 8
Как ни пытался Соловьев приободриться, это помогало плохо. Конечно, разговор со священником помог ему, но не настолько, чтобы выбросить из головы все душевные терзания и какую–то пугающую пустоту. Он скучал по жене, но боялся признаться в этом даже себе.
Что он испытывал: любовь или привязанность, искреннюю потребность в человеке или же одиночество, которое мечтал заполнить супругой, словно тряпкой судовую пробоину? Он не знал ответа на этот вопрос, да и не пытался найти. Александр и сам не понимал, почему так дорожит женщиной, которую любой другой мужчина уже давно выгнал бы из дома поганой метлой. Она была не самой хорошей хозяйкой, готовила откровенно плохо, редко убиралась в квартире и терпеть не могла всех его друзей. Постель? Возможно, именно она скручивала Александра по рукам и ногам, но ведь он не был похож на юнца, для которого ночь с любимой женщиной превращается в торжество его звериного эго. Тогда что же? Впрочем, важен ли ответ, если суть оставалась неизменной: Александр переживал, хотя тщательно скрывал это от коллег. Он знал: прознай хоть кто–нибудь про его душевные терзания — сплетни самого разного свойства и масштаба не замедлят появиться в останкинских курилках.
Взяв телефонную трубку, Соловьев набрал номер Дмитриева и вызвал его к себе в кабинет.
— Слушай, видел я вчера работу твоего стажера. Молодец парень, а?
— Да, он прогрессирует на глазах.
— Только я тебя очень прошу, не рискуй так больше. Ты же понимаешь, какая получилась бы подстава, если бы парень вдруг свалял дурака.
— Саша, ты же знаешь, если бы я в нем сомневался, то не доверил бы такое дело.
— Как считаешь, если мы оформим его в штат, он справится?
— Серьезно? — удивился Алексей. — У нас место освободилось?
— Ну да, иначе я бы не спрашивал.
— Тогда можешь его зачислять, не прогадаешь.
— Я вот все удивляюсь, и как это он от тебя не сбежал?
— Уметь надо, — с улыбкой сказал Алексей. — Пойду обрадую Володьку. Думаю, он будет счастлив.
— Главное, чтоб требований к себе не снижал.
— За это можешь не беспокоиться.
Когда Алексей ушел, на столе Соловьева раздался звонок.
— Здравствуй, дорогой, — прощебетала супруга.
— А, это ты, — ответил Александр взволнованным голосом. — Как дела?
— Мне очень без тебя плохо. Приезжай…
— Сейчас не могу — работа.
— Так я про вечер говорю. Точнее, про
— Давай не по телефону.
— А тебя что, прослушивают?
— Нет, не думаю. Но все–таки…
— Я же знаю, ты тоже по мне очень соскучился, правда? — щебетала Даша.
— Конечно, очень.
— Вот и приезжай. Я покрою твое тело детским маслицем, сделаю расслабляющий массаж, а потом мы будем заниматься любовью всю ночь. Как раньше, помнишь?
— Помню…
— До встречи, любимый.
Положив трубку, Александр протер платком вспотевший лоб и тяжело вздохнул. Мысли его витали где–то далеко отсюда. И почему супруга решилась вдруг ему позвонить, ведь после их ссор она почти никогда не шла на мировую первой? Впрочем, какое это имело значение? Соловьев жаждал сейчас только одного: чтобы поскорее закончился день и наступила ночь. В отличие от многих своих друзей, которым прискучили жены, Александр трепетал только от одного вида своей Дашеньки. Возможно, причиной тому была безумная любовь, но, скорее всего, Соловьев просто никогда не чувствовал, что Даша принадлежит ему вся от начала и до конца. Несмотря на годы семейной жизни, она оставалась далекой и неизведанной, и это манило Александра, как любого охотника. Впрочем, кто в их отношениях был охотником, а кто жертвой, за все время общения с супругой Соловьев так и не понял.
В это утро Володька проснулся жутко взволнованным. Вчера, когда он пришел домой, то свалился на кровать без задних ног, с трудом найдя силы для того, чтобы перекусить и избавиться от рези в желудке. А сейчас он словно горел огнем! Еще бы! Вчера состоялся его дебют на ЛТН. Как много он пережил, как много прочувствовал, как много испытал! Впрочем, самым важным было для него признание Алексея, своего учителя. Отметит ли наставник его талант или вновь обрушится с критикой, как было раньше?
Приехав в Останкино, Володька огляделся по сторонам. Казалось, здесь все шло своим чередом. Люди бегали из одного кабинета в другой и не обращали на него никакого внимания. Юноша медленно прошел в новостийную и, увидев Алексея, нервно сглотнул слюну. Что скажет его учитель? Как поприветствует? Уже тогда станет ясно, что ждет его дальше. Володька замер и не решался войти, но, наконец, Алексей обернулся сам и обратил внимание на стажера, топтавшегося в дверях.
— А, Володька, — радостно сказал он. — Заходи, гостем будешь.
— Ну как? — только и ответил стажер, пристально смотря в глаза Дмитриеву.
— А, ты про сюжет что ли? Так он просто отличный получился.
— Правда? — радостно вскричал Володька.
— Конечно! Более того, с этого дня ты член нашей команды.
— Ты хочешь сказать…
— Да, тебя приняли в штат. Поздравляю, коллега!
— Фантастика…
— Можешь прямо сейчас подписать в отделе кадров соответствующие бумаги. Ты принят!
— Ура! — закричал Володька и заключил Алексея в объятия. — Как же много это для меня значит! Вот это да! Я принят и так скоро! Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Слушай, а когда меня будут назначать на съемки, как и остальных корреспондентов?