Четвёртое измерение: повторение пройденного
Шрифт:
Приподняв голову, нашел взглядом Володю со Степой, укрывшихся в поросшей жиденькими кустиками неглубокой канаве. У Жоры тоже все было в порядке — не впервой, как говорится. Ну и славно. Вот как бы нам теперь до деревьев поскорее да побезопаснее добраться? Если сейчас взять левее, пожалуй, поближе бежать будет. А то я терпеть не могу лежать под минометным обстрелом — воняющая кордитом воронка в обрамлении разбросанных внутренностей не для меня. Уж лучше осколок в движении…
Пихнув в бок полковника и подхватив рюкзак, я махнул рукой в сторону недалеких деревьев:
П-П-И-И-И-У-У-У-У-У… — неумелым смычком по струне, ногтем по оконному стеклу, воспоминаниями по душе, серпом по этим самым…
Р-Р-Р-Г-А-А-А-Х! — ну, это уже попроще, всего лишь со всей дури, да ладонями по ушам. Да комьями земли в спину. В пятнадцати метрах позади. А вот следующая возможно уже наша. Несмотря на весь этот марш-бросок по пересеченной местности и хлещущие по коже колючие ветки. Всех делов-то — подкорректировать прицел, достать из укладки, поднести, опустить, отпустить, пригнуться. Полсекунды скольжения в канале ствола, еще треть — накалывание капсуля на донце, сработка вышибного патрона, выстрел, выход в верхнюю точку баллистической кривой, переворот, противный свист свободного падения… двадцать четыре выстрела в минуту, почему ж не свистим? Странно… Или снова наши неведомые помощники объявились?
За спиной, где-то возле самого здания, неожиданно грохотнул привычной серией по три родной «калаш». Раз, другой. Ему ответили длинной очередью из чего-то более скорострельного и смутно знакомого. Еще одна очередь — и гулкий взрыв ручной гранаты. Снова чужая, на сей раз пулеметная, очередь, оборванная коротким рычанием АКСМа. Похоже, отставший от нас Иракец на кого-то напоролся…
Я присел, вскидывая автомат. Рядом неуклюже плюхнулся полковник — учится понемногу. Пацаны, ощерившись стволами в стороны, сделали то же самое.
— Турист, Валера, прикрытие, — мой собственный голос, пробивающийся сквозь забившую уши вату (и в самом деле оглушило), казался чужим. — Смерч, Марк, за мной!
Хорош драпать, надоело. Мины падать перестали — и на том спасибо. Да и от полковника — если он насчет своего былого разряда по стрельбе не соврал — так больше пользы будет.
Перепрыгивая через свежие воронки, мы рванули обратно, оставляя в стороне поле нашего короткого и неясно с чьей помощью выигранного боя. Ломились напрямик, не таясь: кустарник здесь был пореже, перед самым зданием, помнится, и вовсе рос отдельными островками — особо скрытно все равно не подойдешь. Зато и на засаду не напорешься.
Рядом знакомо ширхнул, выплевывая чью-то кумулятивную смерть, РПГ. Граната, взметнув вверх клуб дыма, рванула почти сразу — цель оказалась совсем близко. Снова грохотнул «калаш» — и мы вывалились из зарослей, падая на землю и с ходу вступая в бой.
Под самой стеной обсерваторского здания (или того, что от него осталось) чадил, потихоньку разгораясь, допотопный полугусеничный бронетранспортер, вокруг которого распластались на земле несколько трупов в незнакомой серо-зеленой форме. Еще двое уткнувшихся лицами в траву серо-зеленых успели пробежать почти половину расстояния. Третий, тоже уже получивший свою пулю, как раз падал, выронив автомат, неподалеку.
— Привет, командир, — меланхолично поприветствовал нас укрывшийся за вросшим в землю замшелым бетонным обломком Иракец. В метре от него валялась ещё курящаяся дымом труба израсходованной «эрпэгэхи». — Присоединяйся…
— Кто такие? — на миг приподнявшись, я пригляделся к подожженному транспортеру, однако стелящийся понизу дым не позволял рассмотреть эмблему на борту. Зато белый трафаретный номер — «423» — я видел достаточно четко. Как и перевернутый мотоцикл с коляской. Над головой тут же просвистело несколько пуль — укрывшегося где-то за подбитой машиной стрелка видно не было. Иракец выжал спуск, длинной очередью загоняя невидимого стрелка подальше, и, криво усмехнувшись, ответил:
— Вот и я то же самое пытаюсь понять. Каски вроде немецкие, у бэтра крест на борту, а так… хрен его знает. Ну, не фрицы ж они на самом деле?!
Уверенности насчет его последнего утверждения я как раз совсем не разделял — не узнать немецкий «Ганомаг» времен войны было трудно — но спорить не стал. Справа загрохотал автомат Марка и воспользовавшийся прикрытием Смерч, приподнявшись, метнул в сторону бронетранспортера гранату. Спустя секунду в кустах неподалеку от его угловатой кормы вдруг коротко простучал непонятно чей «Калашников» — и все потонуло в гулком хлопке взрыва.
Пару секунд было тихо, затем раздалось нечто такое, что мы уж никак не ожидали услышать:
— Смерч, бля, ты че, ваще офуел?! По своим гранатами! Я те щас покидаюсь… — невидимый матершинник внезапно осекся и до боли знакомым голосом лежащего рядом со мной Марка докончил:
— Ну, бл-л-лин… командир, тут такое…
Я повернул голову и ошалело уставился на Володю, ответившего мне точно таким же исполненным непонимания взглядом. Несколько секунд стояла напряженная тишина, затем до нас донеслось:
— Слышь, мужики, не стреляйте. Свои мы. Поговорить надо. Командир ваш далеко?
Молчать в данной ситуации было довольно глупо:
— Ну, я командир… — вставать я пока все-таки не стал.
— Кто я? — пусть у меня в бою каждый второй патрон дает осечку, но теперь голос был моим собственным. — Назовись, что ли?
Поразмыслив несколько секунд и с ужасом осознав, что, кажется, начинаю понимать, что все это может означать, я пожал плечами и медленно приподнялся на локтях, прокричав в ответ:
— Майор Кондратский, военный спецназ. Правильно, братишка? Кстати, тебе кричать еще не надоело?
Ответил он, против ожидания, не сразу:
— Тогда вставай, мы сейчас подойдем и будем поговорить. Насчет этих можешь не беспокоиться — тут уже чисто. Просто хочу от бэтэра отойти — хрен его знает, что они там везли, рванет еще. Только своим скажи, чтоб не шмальнули сдуру, — тембр его голоса довольно явственно изменился. Странно, хотя, блин, ну конечно, как же я сразу-то не понял! Онже не можетничего знать!