Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров
Шрифт:
Мать-Исповедница, твоя королева, твоя любовь на веки вечные, в этом мире и за его пределами – Кэлен.
Кэлен свернула письмо и надписала имя Ричарда на внешней стороне. Потом она вновь его развернула и перечитала, желая убедиться, что она не дала намека ни на что, чего ему не следовало бы знать. Она была удовлетворена: «исправить создавшееся положение» – достаточно неопределенная формулировка, чтобы о чем-нибудь догадаться. Она надеялась только, что не была слишком резкой, настаивая, чтобы он не вмешивался.
Кэлен
Раньше она не задумывалась, почему печать Матери-Исповедницы представляет собой две скрещенные молнии, но теперь понимала: это был символ Кон Дар – Кровавой ярости, древней составляющей магии Исповедниц. Кон Дар призывалась редко, и Кэлен никогда не умела ее призывать; ее мать умерла прежде, чем успела научить этому дочь.
Но после того, как она встретила Ричарда и полюбила его, Кэлен обрела это умение. Она призывала Кон Дар инстинктивно. Охваченная Кон Дар, она рисовала молнии на каждой щеке в знак предупреждения всем, кто осмелился бы встать у нее на пути. Исповедница во власти Кон Дар не способна вести разумные споры.
Кровавая ярость была проявлением Магии Ущерба, орудием возмездия. Кэлен призвала ее, когда думала, что Даркен Рал убил Ричарда. Кон Дар могла быть вызвана лишь во имя какого-то человека и служила лишь для его защиты. Защитить себя с ее помощью Исповедница не могла.
Подобно магии Исповедницы, которую Кэлен всегда ощущала в самой сердцевине своей сущности, Кон Дар с тех пор тоже неизменно была с нею подобно угрожающему штормовому облаку на горизонте. Кэлен чувствовала, как она сразу начинала рваться наружу, когда ей нужно было защитить Ричарда: синяя молния, которая уничтожала все на своем пути.
Не будь у Кэлен этой частицы Магии Ущерба, а лишь обычная Магия Приращения, она не могла бы путешествовать в сильфиде. Сестры Тьмы и волшебники, ставшие приспешниками Владетеля, тоже могли призывать Магию Ущерба.
Кэлен вошла в спальню и бросила халат на кровать. Выдвинув незапертый ящик резного комода, она начала перебирать вещи, ища то, что ей было нужно.
Внутри была одежда, более подходящая для путешествия, чем белое платье Матери-Исповедницы. Кэлен надела темно-зеленые штаны, дрожащими пальцами застегнула плотную рубашку, заправила ее в штаны и застегнула поверх широкий пояс.
Из глубины ящика Кэлен достала предмет, тщательно обернутый в белую ткань. Она положила сверток на пол и, присев на корточки, отвернула углы.
Даже зная, что там, внутри, Кэлен не смогла сдержать дрожь, когда увидела это снова.
На ткани лежал нож духа, который дал ей Чандален. Это было оружие, сделанное из кости его деда.
Этот нож однажды спас Кэлен жизнь. Она убила им Принди-на, человека, который был ее другом, но стал приспешником
По крайней мере Кэлен надеялась, что убила его; она не помнила точно, что случилось в тот день. Она была тогда под действием яда, которым Приндин ее опоил. Порой она даже всерьез начинала думать, что ее спас дух дедушки Чандалена. Приндин навалился на нее, и нож, казалось, сам скользнул ей в руку. Кэлен помнила кровь, стекающую по ножу и по ее сжатым пальцам.
Рукоятка ножа была украшена иссиня-черными перьями ворона. Ворон считался самым могущественным духом среди людей Тины: он был связан со смертью.
Дед Чандалена просил у духов совета, как спасти своих соплеменников от Джокопо, которые ни с того ни с сего возжаждали крови и битвы. Никто не знал причины, но результатом стало кровопролитие.
Дед Чандалена созвал сборище, чтобы просить духов о помощи. Его соплеменники были мирным народом и не знали, как защитить себя. Духи научили деда Чандалена; именно тогда племя стало называть себя людьми Тины. Люди Тины защищались и устранили угрозу.
Племя Джокопо перестало существовать.
Дед Чандалена учил сына быть защитником своих соплеменников, а тот в свою очередь научил этому Чандалена. Кэлен знала – немногие могут сравниться с Чандаленом в искусстве войны. В битве с армией Имперского Ордена Чандален был сама смерть. Впрочем, как и Кэлен.
Чандален носил этот нож духа, сделанный из кости его деда, и другой, сделанный из кости его отца. Чандален дал Кэлен тот, что был сделан из кости деда, чтобы его дух защищал ее. И действительно, он ее защитил. Возможно, он защитит ее снова.
Кэлен с почтением подняла нож в руках.
Дедушка Чандалена, вы помогли мне прежде. Пожалуйста, защитите меня теперь. Она поцеловала заостренную кость.
Если она должна предстать перед Шотой, не стоит делать этого безоружной. А лучшего оружия Кэлен не могла бы придумать.
Она привязала вокруг плеча полоску ткани и заткнула за нее нож. Теперь Кэлен чувствовала себя значительно увереннее.
Из другого ящика она достала светло-коричневый плащ. Учитывая холодный весенний ветер, она предпочла бы взять плащ поплотнее, но он был слишком тяжелый. К тому же она не собиралась долго задерживаться снаружи, а в Пределе Агаден теплее, чем в Эйдиндриле.
Она надеялась, что светлый цвет поможет ей незамеченной пробраться мимо охраны около замка, и кроме того, из-под легкого плаща можно быстрее выхватить нож.
На мгновение у нее мелькнула мысль: не безумие ли это, думать, что она успеет выхватить костяной нож быстрее, чем Шота сотворит заклинание, и вообще способно ли такое оружие причинить вред ведьме? Отогнав сомнения, Кэлен набросила плащ на плечи. Все равно, кроме ножа, у нее ничего нет.
Если не считать ее магии Исповедницы. Как и все, Шота боялась магии Исповедницы: от нее не было спасения никому. Если бы Кэлен успела коснуться Шоты, ведьме пришел бы конец.