Четвертое сословие
Шрифт:
Несколько минут спустя в кабинет ворвался Фрэнк Бейли, но Таунсенд не видел выражения его лица — опустив голову, он делал вид, что поглощен чтением последней полосы. Он обвел кружком одно объявление, поднял взгляд на редактора и протянул ему лист бумаги.
— Опубликуйте это письмо от «Джарвиса, Смита и Томаса» на первой полосе завтрашнего номера, Фрэнк. Через час у меня будет готова редакционная заметка слов на триста.
— Но… — попытался возразить Фрэнк.
— Откопайте самую неудачную фотографию сэра Колина Гранта
— Я планировал посвятить завтрашнюю первую полосу процессу Тейлора, — сказал редактор. — Он не виновен, а наша газета славится тем, что борется с несправедливостью.
— Еще наша газета славится тем, что несет убытки, — возразил Таунсенд. — В любом случае процесс Тейлора — это вчерашний день. Можете отдать ему сколько угодно места, но завтра его на первой полосе не будет.
— Что-нибудь еще? — саркастически осведомился Фрэнк.
— Да, — невозмутимо ответил Таунсенд. — Я рассчитываю, что макет первой полосы сегодня вечером будет у меня на столе.
Не произнеся ни слова, Фрэнк в ярости вылетел из кабинета.
— Теперь пригласите ко мне заведующего рекламным отделом, — велел Таунсенд вновь заглянувшей в кабинет Банти.
Он открыл папку, которую с опозданием на день принес Харрис, и уставился на кое-как собранные данные. Эта встреча оказалась короткой, и пока Харрис освобождал свой стол, Таунсенд вызвал заместителя начальника отдела распространения Мэла Картера.
Когда молодой человек вошел, по его лицу было видно, что он ждет приказа очистить свой стол до полудня.
— Садитесь, Мэл, — пригласил Таунсенд. Он заглянул в папку с его личным делом. — Я вижу, вы недавно поступили к нам с трехмесячным испытательным сроком. Хочу, чтобы вы поняли с самого начала — меня интересует только результат. У вас есть девяносто дней начиная с сегодняшнего, чтобы проявить себя в должности заведующего рекламным отделом.
На лице молодого человека появилось выражение удивления, смешанного с облегчением.
— Скажите мне вот что, — приступил к делу Таунсенд, — что бы вы изменили в «Газетт», если бы вам дали такую возможность?
— Последнюю полосу, — не задумываясь, ответил Мел. — Я бы переместил короткие частные объявления на внутреннюю полосу.
— Почему? — спросил Таунсенд. — Эта полоса приносит нам самый большой доход: чуть больше трех тысяч фунтов в день, если не ошибаюсь.
— Понимаю, — сказал Мэл. — Но «Мессенджер» недавно поставил спорт на последнюю полосу и увел от нас еще десять тысяч читателей. Они пришли к заключению, что короткие рекламные объявления можно поместить на любую полосу — когда люди думают, где дать объявление, их гораздо больше интересует тираж, чем расположение. Я готов представить более подробный анализ к шести вечера, если вас это убедит.
— Конечно, убедит, — кивнул Таунсенд. — И если у вас появятся еще какие-то интересные идеи, не раздумывая поделитесь ими со мной. Моя дверь всегда открыта для вас.
Для разнообразия приятно было видеть человека, выходившего из кабинета Таунсенда с улыбкой на лице. Вошла Банти, и он взглянул на часы.
— Вам пора отправляться на обед с начальником отдела распространения «Мессенджера».
— Не знаю, по карману ли мне это, — Таунсенд снова взглянул на часы.
— О да, — сказала она. — Ваш отец всегда считал, что в «Сакстон-Гриле» весьма разумные цены. Дорогим рестораном он считал «Пиллигрини». Там он обедал только с вашей матерью.
— Я не о деньгах беспокоюсь, Банти. Меня волнует, сколько он запросит, если согласится уйти из «Мессенджера» к нам.
Таунсенд выждал неделю, прежде чем вызвал Фрэнка Бейли и сообщил ему, что на последней полосе больше не будет коротких объявлений.
— Но короткие объявления больше семидесяти лет печатаются на последней полосе, — было первой реакцией редактора.
— В таком случае лучшего аргумента для их перемещения и не придумаешь, — заявил Таунсенд.
— Но наши читатели не любят перемен.
— А читатели «Мессенджера» любят? — сказал Таунсенд. — Это одна из многих причин, почему они продают больше экземпляров, чем мы.
— Вы хотите пожертвовать давней традицией ради привлечения нескольких читателей?
— Теперь я вижу, что до вас наконец-то дошло, — не моргнув глазом ответил Таунсенд.
— Но ваша мать уверяла меня, что…
— Моя мать не отвечает за повседневное руководство газетой. Эту обязанность она возложила на меня. — «Только на девяносто дней», подумал он, но не стал об этом говорить.
Редактор глубоко вздохнул и спокойно спросил:
— Вы надеетесь на мою отставку?
— Разумеется, нет, — твердо ответил Таунсенд. — Но я надеюсь, что вы поможете мне управлять газетой, которая приносит прибыль.
Следующий вопрос редактора удивил его:
— Вы можете отложить решение на две недели?
— Почему? — поинтересовался Таунсенд.
— Потому что мой спортивный редактор вернется из отпуска только в конце месяца.
— Спортивный редактор, который берет три недели отпуска в разгар крикетного сезона, вероятно, даже не заметит, если за его столом будет сидеть кто-то другой, — отрезал Таунсенд.
Спортивный редактор подал заявление об уходе в день возвращения из отпуска, лишив Таунсенда удовольствия уволить его лично. Через несколько часов он назначил на его место двадцатипятилетнего спортивного обозревателя.
Узнав об этом, Фрэнк Бейли тут же ворвался к Таунсенду.
— Назначать сотрудников — прерогатива редактора, — начал он, даже не закрыв дверь в кабинет Таунсенда, — а не…
— Уже нет, — не дал ему договорить Кит.
Мужчины молча смотрели друг другу в глаза. Потом Фрэнк сделал еще одну попытку: