Четвёртый долг
Шрифт:
– Использовать одну жизнь, чтобы спасти другую.
Дрожь, не имеющая ничего общего с холодом, пробежала по моей спине.
– Что это значит?
В последнее время я часто задаю этот вопрос.
Она отвернулась, что-то ища в черном одеяле, накинутом ей на ноги.
– Вот увидишь.
– Вытащив старомодный ключ, она вставила его в замок.
С громким протестующим стоном ржавый механизм поддался, с треском распахнув большую влажную дверь.
Внутри послышался шум — мимолетный,
– Заходи.
Жасмин подтолкнула колёса своей коляски, направив её из коридора в комнату. Как только мы оказались внутри, она закрыла дверь.
– Включи свет, ладно? Выключатель находится слева от тебя.
Пальцами я шарила в темноте, проводя по холодной стене. Наконец я наткнулась на небольшой бугорок, который, как я предположила, был выключателем.
Я нажал кнопку.
Здесь была единственная люстра, затянутая паутиной, которая осветила комнату. Из всех мест, в которых я побывала в Хоксридж-холле, это комната была самой ужасной. Выцветшая, потрескавшаяся мятно-зеленая краска покрывала стены. Бежевый ковер тянулся по полу, изъеденный молью и покрытый плесенью.
И здесь было ужасно холодно.
Я обхватила себя руками, желая согреться.
В этом месте будто бы было совсем другое время года. Ни центрального отопления, ни огня, чтобы отогнать мороз и снег.
Бывал ли здесь когда-нибудь Джетро? Может быть, именно здесь он научился своей холодности, позволяющей ему скрывать свое состояние?
Он жив.…
– Кто…кто там?
Нет! О, господи.
Мой желудок сжался. Сильнейший приступ вертиго погрузил меня в темноту.
Мне не нужно было видеть, чтобы знать.
Я бы узнала этот голос где угодно.
– Это я! – Я рванула через всю комнату к единственной койке, придвинутой к стене. Конденсат стекал по холодной поверхности, как ледяные слезы, а единственное окно не выполняло своей функции должным образом. Потрясающее витражное изображение летних цветов превратилось в дырявую мишень для дротиков. Замысловатые фиалки были разбиты, создавая сквозняк в комнате. Упав на колени у кровати, я потянулась к лицу моего любимого близнеца.
– Это я, Ви.
– Ниточка?
Он перекатился на спину, показывая распухшие скулы, разбитую челюсть и рассеченную губу. Его руки были связаны и лежали на животе, а черная повязка закрывала половину лица, хлопая по носу каждый раз, когда он дышал.
– Господи, да я им яйца за это оторву!
– Я пошарила у него за головой.
– Наклонись вперед, дай мне снять это с тебя.
Он сделал, как я просила, и застонал, приподняв голову с подушки.
Я развязала узел и заставила его лечь обратно, видя насколько он ослабел.
Он открыл глаза и несколько раз моргнул. Его
Кат чуть не убил моего брата и застрелил своих сыновей. Но все же он не причинил никому из них достаточно боли, чтобы покончить с ними.
Возможно, надежда все-таки есть.
Добро восторжествовало над злом.
Добро победит зло.
Просто подожди и увидишь.
Его глаза сфокусировались, лицо исказилось от ярости.
– Ниточка. Чёрт возьми, я так рад тебя видеть.
– Он попытался сесть, но вскрикнул от боли. Его пальцы были не здорового розового цвета, а бело-голубыми от пребывания в таком арктическом холоде.
– Расслабься.
– Я толкнула его в плечо.
– Позволь мне развязать тебя.
Встав с колен и сев на край кровати, я потянула за веревку вокруг его запястий. Слезы подступили к моим глазам, когда засохшая кровь и струпья вновь открылись. Свежий багрянец сочился, делая узел слишком скользким, чтобы развязать его.
– Черт возьми, - прошипела я.
– Вот, попробуй это.
– Перед моим носом возник нож для резки бумаги. Я подпрыгнула. Спеша увидеть брата, я совсем забыла о Жасмин.
– Ты ещё кто такая, черт возьми?
– Рявкнул Ви, его глаза впились в Жасмин.
Я приняла нож.
– Спасибо.
Мой собственный нож был у меня за поясом, проклиная меня за то, что я им не воспользовалась.
Жасмин взглянула на моего близнеца, покрытого синяками. Ее глаза оставались ледяными, но голос был достаточно теплым.
– Скоро ты все узнаешь.
– Откатившись назад, она любезно предоставила мне немного уединения, пока я разрезала веревку вокруг запястий Ви и освобождала его.
Как только он смог пошевелиться, он приподнялся и обнял меня. Его мускулистое тело не было теплым, как обычно - лед из комнаты высосал из него всю теплоту, заставляя меня думать, будто я обнимаю мрамор.
Он крепче прижал меня к себе.
– Твоя мать, Ниточка. Что, черт возьми, происходит?
Я крепко прижалась к нему.
Вон был жив.
Джетро был жив.
Даже Кес был жив.
Столько счастья, но все, что я хотела сделать, это разрыдаться.
– Это долгая история.
– Я вдохнула его знакомый лосьон после бритья.
Его тело содрогнулось, подбородок прижался к моей макушке. Он не отпустил меня, а только крепче обнял.
– Боже, я думал, что они убили и тебя тоже.
– Он покачал головой.
– Эти выстрелы. Этот чертов маньяк. Какого черта?
Я выпуталась из его объятий.
– Как я уже сказала, это долгая история.