Четвёртый Интернационал
Шрифт:
– Учеба в Египте – не намного лучше в глазах наших властей, чем учеба в Советской России, – улыбнулся Тед, – К тому же насчет качества я, все-таки, позволю себе немного усомниться.
– Ну и зря, – уверенно отмел сомнения Сергей, – Там читают лекции советские преподаватели, причем, из числа лучших, более молодые и менее скованные догмами, чем их коллеги в Союзе. Мой старший сын там учится, и в полном восторге, уж мне ли не знать. Правда, климат там для европейца тяжелый, еда непривычная, и, ещё, эти африканские девушки… Но это, сами понимаете, – не страшно, молодым людям все равно приходится проходить через массу трудностей и ...э… соблазнов, на пути взросления… Словом, – пусть парень заканчивает школу, хорошо учится, и решает, куда хочет дальше. Все устроим. Кроме
– Хорошо, я поговорю с ним и остальными. Ребята хотят действия, и их можно понять. Я в их возрасте был таким же.
– Я тоже. Да, а если кто-то хочет действия иного рода, – в Коминтерне всегда открыто множество вакансий для людей, имеющих природный английский язык. Но там, все-таки, сначала надо учиться. Много специфики. И товарищи потребуют проверку – они всех проверяют, даже тех, кого набирают в Союзе.
Некоторое время оба мужчины пили свой светлый эль, Грант курил, а Сергей морщился каждый раз, когда дым попадал на него. Его, вообще, сильно напрягала привычка англичан смолить табак практически всегда и везде, – в барах, в кафе, в парках. Более всего непривычного человека смущало зрелище курящих в метро, – как на станциях, так и вагонах, в которых было практически не продохнуть. Возмущало Сергея и то, как много курящих было среди подростков. Совсем недавно, перекусывая в кафе, он обратил внимание на очаровательную девочку совсем уж юного возраста – лет 12-13, не более, в школьной форме, которая листала журнал комиксов, пила лимонад, и курила суровую папиросу, в Союзе приличную разве что, грузчикам, поставив дымовую завесу, в которой могла укрыться, по меньшей мере, танковая рота. Никто не делал ей замечания, и вообще, складывалось ощущение, что ничего особого в курящем ребенке окружающие не находят. Ничем помочь девочке Сергей, конечно, не мог, – даже подойти и высказать все, что думал. По английским понятиям, разговор мужчины его возраста со столь юной незнакомой леди был вопиюще неприличным, и не без оснований, надо признать. Однако, Сергей достал из кармана маленькую камеру «Пентакс», которую на всякий случай носил при себе почти всегда, и тайком сделал несколько снимков, с тем, чтобы, быть может, использовать их в СССР для пропаганды здорового образа жизни среди молодежи и подростков…
– Я слышал, РСЛ стала официальной секцией 4-го Интернационала? – спросил Сергей, оторвавшись от печальных мыслей.
– Так и есть. Они не могли не заметить рост нашего влияния. Всего за год мы стали крупнейшей, после CPGB, компартией в Британии, поглотив почти все прежние «секты». Теперь нам предстоит ещё несколько лет дрязг и разбирательств, до следующего раскола, – улыбнулся Грант, – Если честно, я бы, скорей, повременил с этим. У нас у всех чертовски мало свободного времени, полно дел тут. С новой формой организации мы все загружены по самые уши, и, хотя людей, вроде бы, стало больше на порядок, их все равно ни на что не хватает. То же самое с деньгами…
– Да я вообще с вас удивляюсь, – совершенно честно сознался Сергей, – Вы одновременно занимаетесь и делами кооперативного движения, и партийной деятельностью, и ведете вопросы идеологической работы, и закупаете гвозди оптом. Ведете марксистский кружок для рабочей молодежи, пишите большие статьи каждую неделю… Живете в кооперативной квартире, получаете обычный оклад освобожденного работника, ни разу не отдыхали больше дня за полгода. Я только приветствую такую скромность, но надолго ли вас хватит такими темпами?
– А что делать?
– Заведите, как минимум, себе заместителей. Ваша работа в 4-м Интернационале важна, как никогда. Сейчас есть хорошие предпосылки для объединения: успехи Коминтерна не могут не впечатлять, СССР становится более открытым, создает международные структуры. Самое время сотрудничать, выступать вместе, обмениваться опытом. А ведь ещё есть лейбористы, я ведь слышал, что они делали вам предложения выдвигать
– Но из кого брать заместителей? Те из наших товарищей, кто что-то умеет, и так загружены. А кто более или менее свободен – совершенно не умеют … закупать гвозди оптом.
– Так пусть учатся, Тед! Откройте уже какой-нибудь «Кооперативный Колледж». Поставьте там такую программу, чтобы каждый желающий мог обучиться основам работы в этой форме организации. Вы же обучаете рабочим специальностям – распиловщиков, электриков, водителей погрузчиков, логистов, парикмахеров, и так далее? Так в чем же дело стало?
– Рабочих мы обучаем прямо на производствах. К тому же, обучаемых не так уж и много, чаще к нам идут работать по уже полученным профессиям. Поэтому не нужны ни аудитории, ни учебные цеха, достаточно выделить наставника и установить сроки и условия.
– Значит, надо совместить одно с другим. Создать колледж, куда смогут пойти и те, кто хочет выучиться на нужные вам специальности, и те, кто хочет сам стать органайзером. Преподавателей мы вам найдем: есть специалисты нужной квалификации, из опытных кооператоров в Греции, Италии, Испании или Франции. Проверенные товарищи, с хорошим знанием английского, в том числе. Заодно, будете подспудно проводить агитацию. Людям свойственно серьезно относится к словам любимых преподавателей.
– Сталинисты, надо полагать?
– Отчего же? Найдем вам и троцкистов, раз уж так важно, хотя и беспартийных, впрочем, для вас это, скорее, достоинство. Их в Греции, например, полно, да и в Италии немало…
– Что ж, это было бы здорово, – признательно кивнул Грант, уже освоившийся с манерой своего партнера делать дела, – И, к слову, на горизонте возникает новая проблема.
– Это ещё какая?
– Трудовая миграция. Уже в прошлом году некоторые крупные фирмы начали завозить работников из-за границы. Это, главным образом, рабочие из Индии, Пакистана и Гонконга. Пока их немного, но вскоре это будет представлять собой реальную проблему. Платят им мало, условия работы – самые ужасные. В профсоюзы они не вступают, многие даже не знают, что это такое. Между тем, они сбивают цены на рынке труда. В условиях нынешней безработицы болезненно даже это, сравнительно небольшое количество, но, я думаю, вскоре остальные работодатели тоже уловят выгоды, и начнут поступать так же. Вести среди приезжих работу очень трудно – очень прочный языковой и культурный барьер. Китайцы и индусы в этом отношении ещё, куда ни шло – они, во всяком случае, некоторые, знают английский, по нескольку слов, но все же. С пакистанцами хуже всего. Большинство из них вообще не понимают, где находятся. Очень скованы, к англичанам относятся с опаской, держаться своих сообществ. Очевидно, что буржуи планируют увеличивать их число и далее, чтобы снижать цены на труд, стравить меж собой местных рабочих и приезжих, заодно лишая профсоюзы опоры. Пока это явление не особенно масштабное, но, как мне кажется, в будущем будет иметь продолжение и самые серьезные последствия.
– Да, – Сергей по привычке потер виски, – Нас предупреждали, что подобное возможно, и не только в Англии, правда, считалось, что приток мигрантов начнется позже. Меры мы предусмотрели. Во-первых, и для вас, и для CPGB набирают в помощь товарищей из Китая, Индии и Афганистана, знающих языки и культурную специфику этих рабочих. Видимо, придется этот процесс ускорить. Необходимо, с одной стороны, работать в их среде, разъяснять необходимость борьбы за трудовые права. С другой стороны – необходима разъяснительная работа среди английского пролетариата.
– В любом случае, общественное давление должно быть направленно не на этих бедолаг, а на тех, кто их сюда привез и запряг в рабство. Иначе, правые используют ситуацию на полную катушку, и мы десятилетиями будем расхлебывать последствия. Важнее всего, – давить на правительство и бизнес, требуя, чтобы приезжие имели в точности такие социальные гарантии, как и местные. Тогда завозить их не будет смысла, а те, кто уже приехал, благополучно интегрируются в общество. Мало того, мы навербуем среди них сторонников для работы на их родине.