Четвертый позвонок
Шрифт:
– На запад, милая мисс, - ответил Джерри, подходя и наклоняясь к открытому окошку.
– У нас отказал мотор, и пришлось оставить машину в ремонте.
Бобо тоже пытался заглянуть в открытое окно, но Джерри заслонил его, взяв на этот раз инициативу в свои руки. Следуя указаниям Бобо, он решил войти в новую роль, и, поскольку жизнь была в основном сплошной актерской игрой, он хотел в полной мере использовать возможности своей роли.
– Милая девушка, не можете ли вы нам помочь? Правда, мы
Женщина посмотрела Джерри в глаза и улыбнулась. Это была не просто наигранная улыбка. Женщина была еще сравнительно молода - кругленькая брюнетка лет двадцати пяти или пятидесяти, с броским гримом.
– Какой вы артист?
– спросила она.
– Певец. Мое имя Тино Росси...
– Джерри!
– воскликнул Бобо за спиной товарища.
– А моего товарища зовут Джерри, - продолжал Джерри, не смущаясь, Джерри Ковак, контрабасист. Вы, вероятно, его тоже знаете?
– Нет, не знаю, - ответила женщина, пытаясь поймать в поле зрения лицо Бобо.
Но Джерри снова загородил собою товарища, так как сомневался в его артистических возможностях и способности к перевоплощению. Бобо, сознавал он это или нет, был актером только на одну-единственную роль: безработного профессора психологии, который однажды попытался выступить в роли высокооплачиваемого каменщика, но очень быстро попал в число зрителей.
– Одного из вас я могу взять, - сказал женщина.
– Одного?
– Совершенно верно. Может быть вас.
– Но мы оба едем на запад. Мы вместе...
– Все равно. Я хочу только одного попутчика.
Джерри отступил от окна и вопросительно поглядел на Бобо.
– Ну, кто из вас поедет?
– спросила женщина, и в ее голосе послышался холодок.
– Ни тот, ни другой, - ответил Джерри.
– Мы хотим ехать вместе.
– О'кэй, - сухо возразила женщина и, уже поднимая стекло, добавила: Как я сказала, я хочу только одного мужчину.
– Поезжай ты, - сказал Бобо другу.
– Одному мне будет легче устроиться. Встретимся в Чикаго.
– Где именно.
Бобо достал из кармана замусоленный конверт, быстро пробежал его глазами, а затем показал Джерри.
– Зайди справиться обо мне в бюро розыска Армии спасения. Вот адрес. Я буду в Чикаго самое позднее через две недели.
Глаза Джерри сделались грустными. Тяжело было расставаться с попутчиком, хоть он и был обузой в дороге. Женщина стала проявлять нетерпение.
– Ну, так кто же из вас поедет?
– спросила она резко.
– Я, - ответил Джерри. Он попрощался с товарищем и сел в машину рядом с женщиной.
Машина тронулась, и психолог печально помахал рукой. Затем он усердно зашагал вперед, с мешком сухарей под мышкой и с тальковой присыпкой в башмаках. Уже совсем зимнее солнце светило прямо в лицо, выпавший ночью снег ослепительно блестел. Бобо стал жевать черствый сухарь и, опираясь на свой тонкий дорожный посох психологии, мерно шагал, бормоча про себя:
– Женщины удивительны, прямо-таки удивительны. Одни женщины стараются и добиваются, другие - плачут и добиваются, но всегда добиваются своего...
Как мы уже говорили, профессор Минвеген был психологом, и, очевидно, благодаря этому - плохим знатоком людей. Джерри Финн тоже был плохим знатоком людей, хотя и не был психологом; но в нем было что-то, чем женщины восхищались. Особенно женщины средних лет и немного постарше, которые хотели завоевывать, после того как сами были уже столько раз завоеваны.
– Меня зовут Ирен Болдин, - сказала женщина, когда они миновали Пэйнсвилль и выехали на дорогу, ведущую в Кливленд.
– А меня - Джерри... То есть простите, я хотел сказать, что моего товарища зовут Джерри. Я...
– Тино Росси, - помогла женщина.
– Я как-то слышала ваше имя.
– Наверно, по радио.
– Возможно.
Джерри вглядывался в ее лицо. Оно было совсем кукольным и обыкновенно красивым.
– У вас элегантная машина, - проговорил Джерри, которого начинало тяготить молчание.
– Немного старовата. Прошлогодняя модель.
– И вы хорошо ведете.
Женщина улыбнулась и бросила быстрый взгляд на собеседника.
– Мистер Росси, не хотите ли вы мне спеть что-нибудь?
Джерри вздрогнул. Он уже забыл свою роль.
– Я сегодня не в голосе, - пробормотал он.
– Напойте вполголоса! Я люблю, когда напевают.
– Мой врач запретил мне напевать.
Женщина убавила скорость и, свернув на обочину, остановила машину.
– Тогда что же вы хотите делать?
– спросила она нежно. У Джерри начало темнеть в глазах. Это произошло не в результате ношения слабых очков и не от употребления слишком крепких напитков, а от духов Ирен Болдин и оттого, что рука ее как бы невзначай схватила огрубевшую и обветренную руку хиропрактика. Женщина предложила своему попутчику сигарету и сказала:
– Отсюда еще двадцать минут езды до Кливленда. Хотите, чтобы я вас отвезла туда?
– С удовольствием, мисс Болдин, если только это вас не затруднит.
– Мне сегодня некуда торопиться.
– Вы живете в Кливленде?
– Нет, в Пэйнсвилле.
– В Пэйнсвилле? Так мы же его давно проехали!
На лице Ирен Болдин заиграла таинственная улыбка Моны Лизы.
– Я располагаю временем. Мой муж уехал в Нью-Йорк по торговым делам. Мистер Росси, ну, пожалуйста, спойте или, напойте чуть-чуть!