Четвертый путь

Успенский Петр Демьянович

С точки зрения самоизучения и работы по достижению единого «я» мы должны понять процесс, посредством которого можем прийти от множественности к единству. Это сложный процесс, имеющий различные стадии. Между состоянием множественности «я» и одним управляющим «я», которого мы хотим достичь, имеются некоторые стадии развития, которые должны быть изучены. Но сначала мы должны понять, что в нас имеются определенные формации, без знания которых мы не сможем понять, как же мы в конце концов придем от нашего сегодняшнего состояния к состоянию одного «я», если это возможно для нас.

Вы видите, что хотя громадное количество наших «я» разобщены и даже не знают друг друга, они разделены на определенные группы. Это не значит, что они разделены сознательно, —

они разделены по обстоятельствам жизни. Эти группы «я» проявляют себя как роли, которые человек играет в своей жизни. Каждый человек имеет некоторое количество ролей: одна соответствует одной серии условий, другая — другой и т. д. Сам человек редко замечает эту разницу. Например, он имеет одну роль для своей работы, другую — для своего дома, еще другую — среди друзей, иную — если он интересуется спортом и т. д. Эти роли легче наблюдать в других людях, чем в самом себе. Люди часто столь различны в различных условиях, что эти роли становятся вполне очевидны и хорошо очерчены; но иногда они больше скрыты или даже исполняются только внутри, без каких-либо внешних проявлений. Все люди, знают они это или нет, желают они этого или нет, имеют определенные роли, которые исполняют. Эта игра бессознательна. Если бы она была сознательной, то была бы совершенно иной, но человек никогда не замечает, как он переходит от одной роли к другой. Или, если человек замечает это, он убеждает себя, что совершает это с целью, что это есть сознательное действие. В действительности изменение всегда управляется обстоятельствами, оно не может управляться самим человеком, так как сам он еще не существует. Иногда имеются определенные противоречия между одной и другой ролью. В одной роли человек говорит одно, имеет некоторые определенные взгляды и убеждения, затем он переходит в другую роль и имеет абсолютно иные убеждения и говорит абсолютно иное, не замечая этого или думая, что он делает это намеренно.

Имеются определенные причины, которые препятствуют человеку видеть разницу между одной ролью, или маской, и другой. Эти причины являются некоторыми искусственными образованиями, называемыми буферами. Буфер — очень удачное название для таких приспособлений. Буфера между железнодорожными вагонами препятствуют столкновению, ослабляют удар. То же самое с буферами между различными ролями и различными группами «я» или личностями. Люди могут жить с различными личностями без их столкновения, и если эти личности не имеют внешних проявлений, они все равно существуют внутри.

Очень полезно попытаться найти, чем являются буфера. Попытайтесь найти, как кто-либо лжет самому себе с помощью буферов. Допустим, человек говорит: «Я никогда не спорю». Затем, если этот человек действительно имеет определенные убеждения, что он никогда не спорит, он может спорить столько, сколько хочет, и никогда не замечать этого. Это есть результат буфера. Если же человек имеет некоторое число хороших буферов, он вполне огражден от неприятных противоречий. Буфера полностью механичны; буфер подобен деревяшке: он не приспосабливается, но играет свою роль очень хорошо, — он препятствует человеку видеть противоречия.

В. Как создаются роли?

О. Роли не создаются, они несознательны. Они применяются к обстоятельствам.

В. Трудно ли остановить исполнение роли?

О. Это вопрос не остановки, это вопрос неотождествления.

В. Могут ли быть некоторые роли хорошими?

О. Мы говорим только о сознательности и механичности. Если роль механична, мы должны наблюдать ее и не отождествляться с ней. Наиболее трудно для нас действовать сознательно. Мы начинаем сознательно, а затем обычно отождествляемся.

В. Вы сказали, что человек не может изменить ни одно из своих «я», так как человек — столь хорошо сбалансированная машина, что расстройство этого равновесия было бы вредным?

О. Да, но я имел в виду человека, пытающегося измениться посредством самого себя без знания, без плана или системы. Но если вы работаете по плану, такому, как настоящая система, это другое. Вот почему вам дают советы делать определенные вещи, которые не могут произвести вреда. Эта система — результат опыта. Кроме того, для остановки выражения неприятных эмоций, воображения и тому подобных вещей сначала может быть сделано весьма мало. В основном, это самонаблюдение. Вы думаете, что можете изменить или остановить что-то, но это не так. Все будет и дальше происходить автоматически, механически, и вы можете не заметить этого. Но если вы начнете чему-то сопротивляться, вы начнете это замечать. Так что вашей работой является самонаблюдение, а не достижение результатов. Не так легко получить результаты.

В. Если вы приступаете к остановке воображения, то не должны ли вы найти некоторый пункт, на котором следует фиксировать ваш ум?

О. Мы всегда имеем достаточно вопросов, на которых следует фиксировать наш ум; вопрос в том, можем ли мы фиксировать его? Мы имеем силу наблюдения, но не можем задерживать наш разум на чем-то, в чем мы нуждаемся. Положение таково, что мы подходим к самоизучению с различных сторон; если мы сделаем немного в одном вопросе, и немного в другом вопросе, и немного в третьем вопросе, все это вместе окажет некоторое влияние и позволит сделать более легко что-либо в четвертом вопросе. Мы не можем делать сначала одну вещь, а затем другую; мы должны начинать со всех сторон.

Что касается борьбы с воображением, то она предлагается именно как борьба: это не значит, что мы можем остановить его. Чтобы остановить воображение, необходима значительно большая энергия, чем мы имеем, — мы можем только пытаться остановить его. Мы ничего не можем, мы можем только пытаться. Мы можем только начать что-либо, и если мы начнем многие вещи сразу, то получим некоторые результаты. В настоящей системе возможно начать со многих сторон, и тогда появятся результаты.

В. Когда я пытаюсь вспомнить себя, я не могу думать или делать что-либо еще.

О. Да, это показывает, как это трудно. Вначале, при первых попытках, которые вы делаете, чтобы осознать себя, вы должны приложить все ваши умственные силы, так что ничего не остается в запасе. Но это не значит, что это всегда будет так. Это — не настоящее самовоспоминание, вы только изучаете, как это делать. Позднее вы найдете, что сознание может существовать без мысли, что сознание есть нечто отличное от мысли. Вы применяете мысль только для того, чтобы дать толчок, а затем она начинает двигаться в этом направлении, и вы становитесь сознательным без мысли. Затем вы можете думать о чем-либо, что вам нравится. Но вначале вы, конечно, должны употребить эту умственную энергию, ибо это единственная управляемая энергия, которую вы имеете, за исключением движений. Но вы не можете сделать себя сознательным путем поворота колеса или бега, поэтому вы должны сначала применять мыслительную энергию. Это не значит, что вы всегда будете должны делать это — вы открываете дверь.

В. Почему настоящая система не известна широко и не является популярной?

О. Она не может быть популярной вследствие ее отрицательного характера. Мы изучаем путь не приобретения, но потери. Если бы в этой системе человек мог достичь чего-то сразу, то она тогда была бы популярной. Но ничто не может быть обещано. Трудно ожидать, что людям понравится эта идея, потому что никому не нравится терять иллюзии. Люди хотят положительных вещей, не представляя себе, каковы их возможности. Они хотят знать сразу, что они могут достичь. Но сначала они должны многое потерять. Идеи настоящей системы никогда не будут популярны, если они не искажены, ибо люди не будут соглашаться, что они спят, что они машины; люди, считающие себя важными, всегда будут противиться этой идее.