Четвертый Рим
Шрифт:
— ...И вот слышит это учение какой-нибудь человек, — продолжал вещать бурят сразу в двух местах, — или сын его и, преисполнившись веры в это учение, он станет так размышлять: "Мирская жизнь — препона и грязь. Подобна облаку жизнь отшельника, полная, чистая, сверкающая как жемчужина". И вскорости, бросив свое имущество, покинув круг сородичей, он уходит в отшельники.
Юноша вдруг увидел себя в окровавленной тунике, вползающим в буддийское собрание. Буддист невозмутимо продолжал проповедовать.
— А став отшельником, он упражняет себя, следуя благому, и в деле, и в слове
В благоухании цветов под сенью многовекового тропического дерева все прошлое казалось подернутым сладкой дымкой и никакого иного будущего не представлялось. Вот только непочтительное отношение к китайской мудрости, когда ей предпочли буддизм, хоть и проповедуемый его другом бурятом, возмутило Вана, и он, прервав беседующих, решил незамедлительно высказаться.
— Устраните мудрствование и ученость, и народ станет счастливее во сто крат; избавьтесь от человеколюбия и справедливости, и люди вспомнят сыновью почтительность и отцовскую любовь, — тут бдительный китаец больно ущипнул танцовщицу, вновь заглядевшуюся на ассирийца, — уничтожьте хитрость и наживу, и исчезнут воры и разбойники. Все заблуждения происходят от недостатка знаний. Поэтому нужно указывать людям, что они должны быть простыми и скромными, — наставительно поднял Ван указательный палец перед лицом танцовщицы, — а самому уменьшать личные желания и избавляться от страстей.
— У кого уничтожены страсти, — благосклонно позволив Вану высказаться, поддержал его бурят, — кто освободился от высокомерия, кто одолел всю стезю вожделений, кто овладел вполне собою и достиг нирваны, тот крепок духом и идет правильно в мире. Он пронизывает умом, исполненным любви, кротким, не ведающим зла сердцем, беспредельным сознанием поочередно все стороны света, весь обширный мир — вверху, внизу, вокруг, ничего не пропуская, ни на чем не задерживаясь. Это и есть путь, ведущий к единению с Брахманом.
— Вы так и не рассказали мне о нем, — осторожно напомнил юноша.
— Абсолютный Брахман — тот (кто, что) есть един и один, не сотворен из материи, не есть во плоти, не имеет ни цвета, ни формы, ни вкуса, ни запаха, неизменяем и не предаваем, но кто (что) всегда везде есть, — торжественно, как на похоронах, произнес бурят.
— Я зову его Предвечным, — вставил словечко отец Климент.
— Проявленный Абсолютный Брахман становится Предвечной Мать-Рождающей. Ибо Абсолютный Брахман это — жизненная анергия в скрытом виде, а Великая Мать-Рождающая в проявленном. Абсолютный Брахман — божество без форм и не может раскрыться в восприятии, в проявленном же виде через Предвечную Мать-Рождающую он выступает в мириадах форм. Традиционному уму не понять Абсолютного Брахмана, даже познание его через проявление Великой Мать-Рождающей весьма ограничено и поверхностно. Только когда Бог покажет человеку свою природу, он начнет его ощущать, и не ранее. Я познаю этот путь в Будде.
— А вы в Лао Цзы? — обратился Луций к Вану, но тотчас отвернулся.
Демонстрирующий танцовщице сокровенные тайны восточной любви, Ван вынужден был промолчать, опасаясь быть неправильно понятым партнершей, но зафиксировал вопрос
— А как ты думаешь, есть ли у уничтожившего страсти жены или имущество?
— Нет, — не задумываясь, ответил Луций.
— А милосерден он или жесток?
— Милосерден.
— А злонамерен он или дружественен?
— Дружественен, — все также моментально продолжал отвечать юноша.
— А порочны его помыслы или чисты?
— Чисты.
— А владеет он своими чувствами или нет?
— Владеет.
— Превосходно! — воскликнул буддист. — Выходит, ты познал путь единения с Брахманом.
Как только бурят произнес последние слова, Луцию привиделась за деревьями Лина, виновато улыбающаяся ему. Он бросился к ней, но зацепился за вышедший из земли толстый корень и свалился на траву.
Чуть не наступив на юношу, из-за деревьев выскочили двое индусов и заголосили, отбивая поклоны буряту.
— Мы в восхищении, мы в восхищении! Почтенный наставник всеми возможными путями разъяснил учение. Мы пришли к почтенному наставнику как к прибежищу! — Тут они, взявшись за руки, пали перед бурятом на колени и продолжили: — Да считает почтенный наставник нас его учениками отныне и пока теплится жизнь!
Бурят благосклонно поднял новых учеников с колен, а спустившийся с холма отец Климент при помощи женщин перевернул Луция на спину и начал делать ему искусственное дыхание, возвращая к жизни.
К ним подошел сочувствующий ассириец и так подбадривал юношу:
— Существуют три меры: добрая мысль, доброе слово и доброе деяние и пять видов религиозных наставников: для семьи, для рода, для племени, для страны и, наконец, Заратустра. Но не верь ни мерам, ни наставникам.
Два изначальных духа принесли: первый — жизнь, второй — разрушение жизни. Между ними люди выбрали дух разрушения, с помощью которого они ищут освобождения. Душа человеческая взывает ныне с жалобой к богам, сетует по поводу того, что уже нет сильного защитника. Люди не хотят довольствоваться пророками, не имеющими другого оружия, кроме слова. Они желали бы иметь покровителем могущественного правителя, который отодвигает пророков вооруженной рукой. Озабоченные боги в свою очередь ищут такого доброго правителя, который понесет смерть и истребление врагам жизни и таким образом воздвигнет мир для радостных селений. Так добро превратилось в зло, но невозможно нарушение равновесия в мире, и бывшее зло, продолжая вести борьбу со своим антиподом, превратилось в добро.
Принимая правую сторону, исповедую себя поклонником Ахримана! Клятвой обязуюсь вершить добрую мысль, доброе слово, доброе деяние — разрушение ложно понятой доброты. Воспрянь и восстань со мной! Догоняй меня! — с этими словами ассириец яростно сверкнул зрачками и бросился из долины прочь.
— После успокоения сильного возмущения непременно останутся его последствия. Как можно назвать это добром? — похлопал по ягодицам танцовщицу Ван, комментируя происшедшее с Луцием, будучи обрадованный бегством одного соперника и удерживая девицу от слишком тесных контактов с юношей.