Четыре голубки
Шрифт:
— Правда в том, — ответила Ровелла, что я ни разу не оставалась с ним после темноты или наедине, когда подобное могло бы случиться. Вы сами об этом позаботились! Постарались, чтобы я не могла надолго выйти.
Оззи вспыхнул, и некоторое время они переругивались. Он не мог не заметить ее решимости, скрытой под покорностью и беспокойством. Спор закончился, когда она спокойно сказала:
— Я не была ни с кем кроме вас, викарий, я ношу вашего ребенка и готова объявить это всему свету.
Повисла тишина. Оззи прошелся
— Откуда ты знаешь, что он женится на тебе?
— Он просил моей руки на прошлой неделе.
— Боже мой!.. И что ты ответила?
— Я сказала, что не могу ответить без вашего согласия и согласия матушки. Еще я сказала, что ответ вряд ли будет положительным.
— Почему?
— Его социальный статус ниже моего. Его отец плотник.
— И он совершенно ничего не знает о твоей ситуации?
— Совершенно ничего не знает! — Она подняла голову. — Я никому не говорила, как вы и велели. Если вы...
— Да-да. И ты думаешь, если он женится на тебе, то никогда не узнает?
— Конечно, он должен узнать! Соврать я не смогу! Я удивлена, что вы подумали, будто я собираюсь его обмануть!
Оззи сердито посмотрел на нее.
— Тогда что ты предлагаешь?
— Если бы вы дали разрешение на брак, я пошла бы к нему и сказала правду. О нет, не всю, — добавила Ровелла, когда Оззи попытался возразить, — не о том, чей это ребёнок, только то, что я в ужасной беде, и брак с ним спасёт меня от позора. И если он даст этому ребёнку своё имя и отцовскую любовь, я буду ему хорошей женой, а он породнится с благородным семейством.
Чем дольше он слушал, тем больше ему казалось, что это и правда выход из положения — лучший, какой он только мог представить. Но это выглядело слишком легко. Тут таились некоторые опасности.
— Ты его любишь?
— Конечно, нет. Но нищим выбирать не приходится. Если это спасёт меня от позора, да и вас тоже...
Он поморщился. Пока она говорила, в его душу стала закрадываться ревность от мысли, что другой мужчина будет наслаждаться её соблазнительной чувственностью. Однако последние три слова пробудили в нём совсем другие чувства.
— А что насчёт твоей матери и Морвенны? Придётся всё им сказать и получить их согласие.
— Думаю, они согласятся, если узнают о моём положении. И я скажу им, что Артур Солвей — отец ребёнка.
— Богом клянусь, девочка, кажется, ты всё хорошо обдумала!
— Я несколько недель не думаю ни о чём другом. Как же иначе? Мои мысли всё время к этому возвращаются.
Он кивнул. Это имело смысл. Он начинал испытывать к ней тёплые чувства. Если дело удастся устроить таким образом, растает, наконец весь этот ужас, стоявший у него за спиной.
— Ты сохранишь в тайне всё остальное?
— Разумеется. Мне совсем ни к чему говорить о том, что здесь происходило.
— Значит... если ты всё спланировала в своей милой головке, Ровелла, ты, должно
— Остальное? О чём это вы?
— Ну, как ты собираешься взяться за это?
— Я ничего не могла сделать без вашего разрешения, и потому не строила планов. Но если вы согласны, тогда мне стоит увидеться с мистером Солвеем завтра в библиотеке и всё ему сказать.
— Но в библиотеке вы ведь не будете одни?
— У него там отдельный стол. Мне кажется, в некотором смысле, там мне будет легче поговорить с ним.
— И что дальше?
— Если он согласится, я попрошу его прийти повидаться с вами.
— Зачем?
— Просить моей руки. Всё должно выглядеть правильно, чтобы Морвенна ни о чём не догадалась. Вам с ним надо будет обсудить кое-какие вопросы.
— Что за вопросы?
— Он беден, Оззи, очень беден. Как библиотекарь, он зарабатывает пятнадцать фунтов в год. Он много работает по вечерам, переписывая документы для нотариуса, мистера Пирса, это ещё три фунта в год. Он полночи работает, и жильё у него, я уверена, жалкое. Меня с ним ждёт тяжёлая жизнь, но я не жалуюсь, я это заслужила...
— Да. Что ж...
— Но для ребёнка, он ведь будет ваш...
— Вот как? И чего же ты хочешь?
— Пожалуй, маленький подарок поможет нам начать совместную жизнь. Можно рассматривать это как свадебный подарок вашей... вашей свояченице. Морвенна будет довольна.
— Cколько ты хочешь?
Похоже, Ровеллу испугал этот вопрос.
— До сих пор я не заходила так далеко в своих планах. Я лишь надеялась, что вы сами это решите. — Она снова начала всхлипывать. — Если бы... если я скажу, что приду к нему не совсем без гроша, вероятно, он более благосклонно посмотрит на... на это предложение.
Оззи потёр нос. Девчонка, конечно, хитра. Но разрешить всё таким способом было бы огромным облегчением. С новыми доходами от Сола он может позволить себе быть великодушным, и так приятно стать добрым и щедрым зятем, и он будет прекрасно выглядеть в глазах Морвенны и миссис Чайновет. Девчонка, пойманная на прелюбодеянии. Он не бросит в неё первый камень. Он, викарий, поступит так, как проповедует. Двадцать пять гиней он вполне может себе позволить — больше, чем годовой доход этого жалкого типа — и это всё уладит. Благодарение Богу за такой благополучный исход.
Он немного поколебался — для пущего эффекта. А потом сказал:
— Очень хорошо, милая. Если молодой человек примет твоё предложение, пришли его ко мне. Он получит от меня небольшой подарок, который поощрит его и поможет вам начать совместную жизнь.
Артур Солвей пришёл не на следующий день, а днём позже, как и договаривались, когда Морвенна отправилась на чай к Полвелам. Ровелла подумала, что пусть её лучше не будет дома, когда Артур появится в первый раз. И это решение оказалось удачным.