Четыре Искры на Байкале

Александров Николай Иванович

Но тут глаза его посветлели, профессионал взял в нем верх, и он с серьёзным видом продолжил:

– Разбиваем игру на три этапа:

Первый этап: «Ху из он дьюти тудей!» – тренер назначает дежурную из числа слушателей.

Второй этап: «Привлечение внимания дежурной и отвлечение слушателей от данного процесса!»

– И собственно основной этап!

– «Найди Кота» – подхватил я, – который падает обычно на мои хрупкие плечи, ибо только я к тому времени могу организовать это полупьяное стадо, в которое превратилась наша дружная команда после

банкета, завершающего тренинг, и потерявшая своего любимого ведущего на самом интересном месте.

– Вот! Чувствуется рука мастера! – Женька показал большой палец Сержу. – Если не можешь остановить вакханалию, возглавь её!

Мы не громко рассмеялись, чтобы не будить засыпающий самолёт, налили и выпили ещё по полрюмочки, и я продолжил:

– На чём я бишь остановился? Ах, да!

Итак! В среду заканчиваем с работой, в четверг с раннего утра, на арендованном Хивусе едем по льду Байкала в сторону острова Ольхон. Ребята прикрывают нас в офисе – мы, типа, на встречах, безумно заняты, связь только по телефону и то вечером.

– А почему только вечером? – Серж с недоумением показал на свой телефон – мы же всегда на связи?

– Беда с тобой, дитя цивилизации… – снисходительно сказал Тима, сгрёб из руки Сержа новенький айфон и покрутил его перед глазами.

– У тебя сейчас связь есть?

– Нет! – Серж всё ещё смотрел с непониманием – Мы же на высоте!

– Вооот! А там мы будем на глубине, вернее – В глубине! В глубинке! Тайга вокруг, и вода – вернее, лёд на многие километры. А уж к вечеру, возможно, доберёмся до жилья и связи.

– Ох, не нравится мне это ваше «возможно»! Серж покрутил головой и плечами, на манер разминающегося борца, хрустнул шеей и недовольно пробурчал:

– Говорил, надо было в Сочи ехать!

Глава 3 Ледяная слеза

В четверг, в пять утра, мы вчетвером стояли на берегу Байкала и наблюдали за неспешной работой нашего водителя, а вернее – капитана Хивуса Михалыча.

– Вот знает, что всё в порядке, но тем не менее: тут подтянет, там проверит… Молодец мужик! Бооооольшой мастер! Тимоха удовлетворённо улыбнулся. Он вообще любит порядок во всём, особенно в том, что касалось механизмов, техники и всего, что входило в зону его ответственности.

Вещи уже были погружены, и капитан дал нам пять минут насладиться … предрассветным рёвом Хивуса, работающего на холостых оборотах. Хивус – это катер на воздушной подушке, амфибия, способная пройти и по льду, и по снегу, и по воде толкающей силой которого является огромный воздушный винт установленный сзади.

– Всё у этой дур-машины хорошо, но ревёт она, несносно! Почти прокричал Серж, слегка морщась от шума винта.

Вечер среды на удивление, прошёл достаточно тихо и без «ловли кота», что собственно не помешало «Коту» тем не менее утащить очередную мышку к себе в норку, и, судя по помятой и не бритой рожице Сержа, уснули они отнюдь не сразу.

Михалыч помахал нам, мы расселись и тронулись. По гладкому, чуть припорошённому снегом льду Байкала наш корабль летит, как стрела! Летим мы почти прямо на восток, навстречу зарождающему рассвету, слева – берег, покрытый скалами и жёлто-зелёным с белыми проплешинами снега лесом, справа – бескрайняя ледяная гладь с редкими горбами торосов. В кабине тепло, равномерно и на удивление не очень шумно гудит винт. Мы находимся в лёгком трансе между сном и явью. Из него нас выдёргивает голос Михалыча:

– Просыпайтесь! Сейчас будет вставать солнце, и на это, ей-богу, стоит посмотреть!

В следующую минуту происходи два чудесных явления: впереди и чуть справа появляются первые лучи солнца, бьющие почти горизонтально нам в глаза, а слева, на грани льда и кромки берега вспыхивает ярко-голубая капля в два, если не три человеческих роста. И в то время, когда мы все, включая капитана, пялимся на чудо, Женя кладёт руку на плечо Михалыча и говорит спокойным, командирским тоном:

– Поворачиваем влево и подходим к ней сбоку, так что бы не перекрыть лучи солнца, падающие на неё!

Вообще, приказывать капитану никто не имеет права. Попросить капитана повернуть, завернуть куда-либо или остановиться могу только я, как наниматель судна. Все остальные – просто пассажиры. Они могут высказать свои пожелания мне, что бы я донёс их до капитана. Могут они конечно обращаться к нему и напрямую, но только с вопросами. В данном случае, капитан коротко кивает, говорит: – Да! – И закладывает резкий вираж влево. Снижая скорость, мы перескакиваем неширокую промоину (хотя толщина основного льда на Байкале в это время около метра) и почти боком подходим к ярко переливающейся капле.

Вблизи – понятно, что это не лёд, а словно сгустившийся воздух или ставшая воздушно – лёгкой вода. И цвет – он не просто голубой, он переливается или искрится всеми цветами яркого спектра, с преобладанием голубого. И ещё… теперь нам отчётливо видно, что это не капля, а скорее арка, примерно на полметра уходящая в лёд.

Пока мы, в буквальном смысле разинув рты пялимся на неизвестное чудо, Серёга, выхватывает телефон и начинает снимать.

Я немного прихожу в себя и оглядываюсь – мы стоим полукругом перед переливающейся аркой. Михалыч, как и положено капитану на Байкале – судно не покинул, стоит и смотрит с борта Хивуса.

Наш неугомонный репортёр подходит вплотную к арке и протягивает руку в глубь, видимо видит что-то внутри, произносит:

– Нихренасе! И делает шаг внутрь.

– Мляяяять! Выдыхаем мы одновременно с Тимохой и прыгаем за этим увлечённым идиотом.

– Какого хе… – нам в спину прилетает Женька и замирает на половине фразы.

В общем, было от чего замереть.

Мы стоим в … хрустальном чуме – именно такое сравнение появилось у меня в первые мгновения пребывания тут.

Влетев через проход, мы с Тимой столкнули Сержа, и теперь он стоит в колено – локтевой позе, с нелепо вывернутой правой рукой в которой зажат телефон, который, судя по картинке на дисплее, продолжает снимать.