Четыре королевы

Достаточно прочесть несколько страниц этой книги в оригинале, чтобы понять, что ее писал американский автор. Это намеренно упрощенный стиль изложения с обилием чисто разговорных выражений, поверхностное отношение к вопросам культуры и повышенное внимание к экономике и финансам, небрежность в подробностях, доходящая порой до откровенных анахронизмов. Для большей наглядности автор предпочитает обозначать средневековые реалии более-менее сходными современными аналогами: surcoat («сюрко») = coat, dress; seneschal («сенешаль») = manager и др. Либо же, не вдаваясь в анализ исторических понятий, то и дело поясняет их при помощи терминов современной политической системы или экономики: «консультант», «дипломат», «фирма-посредник», «премьер-министр» и т. п.

С далекого континента Европа кажется автору столь

маленькой, что он постоянно повторяет «во всей Европе», «вся Европа» — имея в виду только те страны, которые мы называем «Западной Европой». Представители средневекового рыцарства в его изображении порою ничем не отличаются от современного «middle class». Словом, во всем сквозит снисходительность представителя самой демократической страны мира к забавной замшелой Европе…

И тем не менее книга заслуживает внимания читателей. Прежде всего потому, что хорошо известные любителям истории темы (конфликт Севера и Юга Франции, мятежи в Англии, последние крестовые походы) освещены в ней с необычной точки зрения; тщательно прослежены в масштабах Западной Европы столкновения личных и политических интересов того периода, который в значительной степени определил развитие событий на несколько последующих веков. Интересно подчеркнуты контрасты между обстановкой в разных странах. Своеобразно и психологически убедительно обрисованы характеры действующих лиц — в этом отношении «американизм» позволяет автору разглядывать черты знаменитых людей без излишнего пиетета и без влияния традиционных стереотипов (в результате особенно необычно выглядят короли Людовик IX Святой и Генрих III). Бурные события эпохи изложены увлекательно, как роман — но при этом свои описания автор основывает исключительно на исторических фактах.

Перечисленные недостатки текста было нетрудно устранить, снабдив его уточнениями и комментариями, что мы и сделали. Мы исправили замеченные нами ошибки автора и постарались дать справки по малоизвестным персоналиям и географическим названиям, которые автор не счел нужным разъяснить. Мы также попытались дать привязку к событиям более ранней и дальнейшей истории Франции и Европы, чтобы придать тексту большую глубину. Максимальное количество неточностей и передержек почему-то относится к вопросам отношений между Провансом и Лангедоком. Поправок здесь могло оказаться столько, что мы сочли за лучшее вынести историю взаимоотношений Раймонда-Беренгера V и Раймонда VII (а также Прованса и Тулузы) в отдельное приложение — «Два графа».

Несколько слов о переводе имен. Имена европейских владык по-русски традиционно передаются в особой форме: человек по имени Charles будет зваться Шарль (если он француз), Чарльз (если он англичанин), но Карл — если он король (или принц) Англии или Франции. Аналогично передается имя Henry: Генри — английское, Анри — французское, Генрих — королевское, для John — Джон, Жан, Иоанн. Когда подключаются еще и немецкие персонажи, оказывается, что William — это Уильям по-английски, Гильом по-французски, Вильгельм — по-немецки. Те же закономерности касаются и имен римских пап.

Алина Немирова

Посвящается Ларри и Эмили

Париж, Рождественские торжества при дворе, 1254 год. Под пение труб и колокольный звон блестящая процессия продвигалась по улицам французской столицы.

Ее возглавлял не один монарх, а целых два — Людовик IX, король Франции, и Генрих III, король Англии — со своими супругами Маргаритой и Элеонорой. Все ехали верхом; поблескивали золотом шпоры и уздечки, плащи дам были подбиты горностаем. Сразу за ними ехала Санча, графиня Корнуэлльская, жена графа Ричарда, пожалуй, богатейшего человека в Европе, а далее следовали Карл Анжуйский, правитель Прованса, самый могущественный и честолюбивый вассал Людовика, и его жена Беатрис. За ними стройными рядами двигалась тысяча рыцарей, по большей части из свиты графини Корнуэлльской; средневековый хронист с почтением отметил, что рыцари «ехали на наилучших лошадях, с красивой упряжью, богато разодетые, так что французы не могли не восхищаться ими». В самом конце процессии тянулись повозки с багажом, на них громоздились сундуки с тонкими шелками и украшениями из золота и серебра, предназначенными к раздаче в качестве рождественских подарков на пиру, которым на следующий день должен был завершиться праздник.

Горожане Парижа, так же разряженные в пух и прах, толпились на улицах, оттесняя друг друга, чтобы взглянуть на знаменитостей, поскольку «новизна этого шествия вызывала великое удивление». Даже суровые клирики Парижского университета, самого знаменитого учебного заведения XIII столетия, поддались любопытству, оставив свои диспуты об Аристотеле и Петре Ломбардском [1] , чтобы, подобно простым зевакам, полюбоваться столь многочисленным собранием знати. Профессора истратили часть своего заработка на покупку свечей, праздничных одежд и цветущих ветвей, которыми они размахивали, приветствуя Людовика IX и его гостей; голоса студентов, распевающих рождественские гимны, и звон их лютен сливались с гомоном веселящегося народа, заполнившего улицы.

Кавалькада остановилась у Старого Тампля, массивного, окруженного стенами замка на окраине города — только там можно было разместить такое количество приезжих, «пожалуй, целую армию», как заметил хронист. Король Англии, растроганный восторженным приемом, велел объявить, что завтра будет угощать не только избранное общество приглашенных дворян, но и всех бедняков Парижа. Бедняки решили поймать короля на слове, и наутро у его дверей яблоку негде было упасть. Но никого не прогнали; всем желающим были выданы жареное мясо и рыба, а вино, по общему мнению, было превосходным.

И наконец, в огромном зале Тампля состоялся королевский банкет. Ради такого случая пол покрыли свежими камышовыми циновками, на стенах развесили гербы и эмблемы виднейших семейств Европы, подчеркнув международную значимость события — ведь, кроме венценосных особ, здесь собралось двадцать пять герцогов, восемнадцать графинь, двенадцать епископов и бесчисленное количество рыцарей из высшей аристократии: «Особы высокочтимые и уважаемые, в мире не сыскалось бы не только превосходящих их, но даже равных». Денег не жалели. Гости лакомились рыбой и дичью, жареным мясом и всевозможными деликатесами; вино текло рекой.

Короли Англии и Франции состязались в учтивости. Они немножко поспорили, кому сидеть на почетном месте посередине стола на высоком помосте, король Англии уговаривал Людовика IX, а Людовик отказывался в пользу Генриха III; наконец, король Франции неохотно согласился занять это место, пробормотав: «Эх, если бы всегда так мирно доставалось принадлежащее по праву… но гордыня французов этому препятствует». Трудно было поверить, что предыдущая встреча этих двух государей десять лет назад состоялась на поле боя.

По сути, это благородное собрание представляло собой триумф международной дипломатии. За ним последовали первые прямые и дружественные контакты между правителями Англии и Франции. Начиная с этого момента и до смерти обоих королей недоверие и шаткие перемирия сменились сотрудничеством и прочным миром. Спорные вопросы суверенитета, более двухсот лет служившие поводом к вторжениям и вооруженным конфликтам, теперь решались переговорами. Ни одно из королевств не пользовалось смутами в пределах другого для захвата территорий или влияния. Напротив, в момент острой нужды король и королева Англии нашли в короле Франции союзника.